Кто это там, в темноте,
Прячется, кутаясь в плащ?
В гулкой ночной пустоте
Слышится смех или плач.
Кто это там, впереди,
Машет мне бледным цветком?
Лёд намерзает в груди,
В горле царапает ком.
Гр. Ю-Питер, “Чистый плюс”

Мы сидели в машине и ругались.
Я говорил Лизе, что она слишком много работает. Она отвечала, что верит в то, что если много и упорно трудиться, то, в конце концов, твой начальник заметит это и возьмет на хорошую должность. И то и другое являлось истиной. Но я всегда ненавидел ее теорию "хорошего начальника"и не забывал об этом повторять при каждом удобном случае. Наверное, я просто не любил, когда Лиза оказывалась правее меня.
Кончилось все тем, что она выскочила из машины. После чего, сердито хлопнув дверцей, прокричала:
- Ты просто эгоист, Женя. Я ухожу!
И пошла.
Я был спокоен и не стал ее останавливать. Зачем? Я знал, что она все равно вернется. Пускай пока выпустит пары, пройдется и успокоится. Так бывало не раз и не два, и я был твердо уверен, что и на сей раз ничего не изменится.
Тем не менее, сидеть одному в пустой машине было скучно, да и незачем. Тогда я вылез и решил пройтись, решив, что встречу Лизу по пути.
Сегодня мы приехали с ней к пляжу. Река в этом месте была огорожена шлюзами и широко разливалась. Часть воды текла дальше, падая с бетонной преграды, как с водопада. Оставшаяся же часть растекалась по сторонам, образуя аккуратный пляж. Мосты ограждали его с обеих сторон так что, пройдя по одному из них, и сделав крюк, можно было вернуться в исходную точку с обратной стороны. На это я и рассчитывал, когда пошел по мосту навстречу Лизе.
Стояла поздняя осень. И, хотя снег еще не выпал, все деревья стояли голыми, тянясь темными ветками в серое небо. Под ногами лежали пожухлые бурые листья. Старые доски моста протяжно скрежетали, жалуясь на жизнь, листва шуршала им в такт.
Я смотрел по сторонам. Вот внизу промелькнула дамба - серый камень в черной воде. Летом оттуда обычно прыгала ребятня. Сейчас же она стояла мрачная, с налипшими прядями водорослей принесенных туда течением. Вот вода обтекает потемневшие от сырости балки.
Я прошел по мосту до конца и вступил на площадку, которой он заканчивался. За ней шла дорога. А за дорогой - лиственный лес. Деревья в нем срослись в настоящую чащу, и листва под ногами лежала сплошным желто - бордово - бурым ковром.
Как я и полагал, когда я вышел на площадку, Лиза уже стояла там, ожидая меня. Порыв, который овладел ею пять минут назад, уже прошел. Так что теперь она просто стояла и, демонстративно молча, смотрела в сторону. Сама неприступность. Жанна Д' Арк.
Тем не менее, когда я приблизился, она тут же обернулась и прижалась ко мне. Примирение состоялось.
- А знаешь, - сказала она, заглядывая мне в глаза. - Я все гадала, пойдешь ты за мной или нет.
- Конечно же, пойду. За тобой хоть на край света, - совершенно уверенно сказал я.
- Правда? - улыбнувшись, спросила она. Но взгляд у нее по - прежнему выдавал неуверенность.
- Конечно. – Поспешил уверить ее я. - Глупая!
И прижал к себе. Она улыбнулась, и так мы простояли около минуты.
- А знаешь, - сказал я чуть погодя - я хочу пройтись по лесу.
Имея в виду ту лиственную чащу, что была позади нас. Погода располагала к этому. К тому же мое настроение, сдобренное примирением, значительно улучшилось.
- Давай! - с улыбкой согласилась Лиза.
И мы углубились в лес.
С одной стороны от нас был глубокий овраг. Должно быть, его выкопали еще наши предки, когда оборонялись от угрожавших врагов. С другой стороны была чаща. Деревья в ней росли сплошной стеной, густо переплетаясь ветками и выставляя их вперед, как острые спицы. Посередине вилась узкая тропка, по которой и шли мы с Лизой. Под ногами мягко стелился все тот же ковер из прелых желто - бурых листьев.
Скоро в овраге показались какие - то вещи, сваленные в кучу. Я пригляделся. Там лежали разные непонятные узлы из курток, халатов, наброшенных, как придется, вниз по склону и на дне. Много. Целый ворох одежды, сильно полинялой от дождей. Среди всей кучи я заметил даже несколько трусов. Завершала же всю композицию небольшая ржавая электрическая печь, которую какой - то умник догадался кинуть поверх всего этого тряпья.
- Как ты думаешь, откуда тут взялась эта ветошь? - с насмешкой спросила меня Лиза, глядя на кучу мусора.
Я призадумался.
- Вообще - то раньше - припомнил я. - рядом где - то здесь была психиатрическая лечебница. Но потом ее закрыли. И больше с тех пор мы ничего об этом не слышали.
- А ты разве не знала? - спросил я, повернувшись к Лизе.
- Никогда не слышала, - призналась та. - А почему ее закрыли? И что стало потом с ее обитателями?
- Ну, не знаю!... - развел руками в недоумении я. И поддел. - Тебе виднее. Ты же у нас - Журналист!
…- Ах, ты! - воскликнула она, со смехом ударив меня кулачком в грудь. Я покосился на нее, и мы оба рассмеялись. Затем я обнял ее за талию, и мы двинулись дальше.
Через несколько минут тропинка закончилась, обернувшись небольшой круглой полянкой. Почти всю ее, за исключением середины, заполоняли заросли. Посередине стояло дерево.
Это была могучая разлапистая липа. Так же, как и многие другие деревья, ветки ее были голыми. Зато вместо листьев на ней висели собачьи поводки. Десятки собачьих поводков, свисавших с каждой ветки. Все язычки поводков были отломаны. Так что сейчас они скорее походили на мясницкие крюки, которыми мясники подвешивают туши разделанных животных.
Дерево произвело на Лизу негативное впечатление.
- Мне это не нравится, Женя, - сказала она. В голосе ее при этом звучала искренняя тревога. - Давай вернемся!
- Да ладно тебе! - засмеялся я. - Какие - то шутники повесили здесь несколько цепочек, чтобы посмеяться над особо впечатлительными путниками. А ты и впрямь испугалась. Пойдем лучше вперед!
- Шутники, блин! - проворчал я, обращаясь к тем, кто устроил здесь подобную сцену. Затем, чтобы показать пример Лизе, пошел первым.
Дерево перегораживало дорогу, так что обойти его стороной не было никакой возможности. Хочешь - не хочешь, а пройдешь под этим сводом из поводков. Что я и сделал. Раздвинув руками свисающие с веток крюки, словно плети плакучих ив, я прошел сквозь них.
Не то, чтобы меня совсем не впечатлило увиденное зрелище. Мне тоже было не по себе от вида этого дерева с его цепями над головой. Просто я хотел показать себе - а, в первый черед, Лизе, - что являюсь настоящим мужчиной и она за мной, как за каменной стеной.
Сама же Лиза все это время стояла, мучась в сомненьях. Наконец, когда я почти совсем удалился, она решилась и последовала за мной. Догнала и пристроилась рядом.
Мы шли молча. Больше нам не хотелось ни говорить, ни, тем более, шутить. Обстановка способствовала этому. Голые деревья и ковер из увядших листьев сами по себе действовали угнетающе. А уж вкупе с только что увиденной кучей тряпок, и особенно, дерева с собачьими поводками способны были вогнать в гроб даже самого отъявленного оптимиста...
Через несколько шагов склон с левой стороны пошел на возвышение, и мы заметили на нем пару небольших домиков.
Когда - то это были жилые помещения, в которых жили люди. Но теперь время и непогода превратили их в развалины. Крытые соломой крыши обвалились, глина со стен осыпалась, обнажая бревна. Их засыпала листва.
По непонятной причине уцелели только двери. Как и прежде, они были покрыты белой краской, оставаясь почти нетронутыми. Поперек каждой из дверей шла прибитая доска, которая перегораживала вход, не давая в него войти. Или выйти.
Сверху от доски на дверях шли две надписи, сделанные каким - то черно - бордовым веществом. Одна из них гласила: "Дом Мамы". На другой было просто - "Мама". Справа на стене висел большое распятие.
Я подошел ближе и, проведя по надписи пальцем, с удивлением уставился на него.
- Это что, кровь? - с недоверчивой улыбкой поднял я бровь, разглядывая оставшуюся на пальце после прикосновения жидкость. И тут же рассмеялся: - Опять дурят!
Затем, услышав какой-то звук, доносящийся из-за крышки двери, подошел ближе и, прижав к ней ухо, прислушался. И понял, что оказался прав – оттуда и впрямь доносилось какое-то шуршание. Тихое-тихое, на самой границе слуха. Как будто чуть раньше туда забралась стайка жуков и теперь с сухим треском стремилась пробить себе дорогу на волю. Возможно, так оно и было.
Тут на Лизу вновь напал страх.
- Мне это не нравится, Женя, - уговаривала она, - пожалуйста, давай уйдем отсюда! Давай вернемся обратно!
Голос ее дрожал.
- Ты что, испугалась? – насмешливо поинтересовался я, оторвавшись от двери. - Пара каких-то местных психов, сбежавших из своей палаты и расписавших дверь яркой краской - и вот ты уже готова в панике спасаться бегством?
- Мне все это не нравится, Женя, - в отчаянье твердила она. - Правда.
- Трусишка! - Попытался раззадорить ее я. Но все было тщетно. Она и слышать ничего не хотела.
…В конце концов, я рассердился и сказал:
- Знаешь, что? Если ты уж у нас такая трусиха, тогда возвращайся. Вот тебе ключи от машины - и ступай обратно. Но знай, что сегодня ты меня очень разочаровала.
И, действительно, бросил ей ключи от машины. А сам пошел вперед.
Лиза машинально поймала их. Некоторое время постояла, затем неохотно двинулась вслед за мной, и снова догнала. Сунула мне ключи обратно в карман и пошла рядом.
Странное дело - мои нервы натянулись до предела. Мало мне местных психов с их глупыми шутками, так теперь еще и Лиза решила совершенно некстати закатить скандал. Я, чуть было, и впрямь не повернул назад.
Но тут в траве среди веток я заметил покосившийся указатель. На нем от руки полуистершейся белой краской было написано: Дом Мамы. Религиозное общество.
- Вот видишь - торжествующе сказал я, указывая на него Лизе. - Это всего лишь безобидные чудики. Вроде сайентологов или уфологов. А дерево, которые мы встретили по пути, наверняка у них нечто вроде места поклонения. Сейчас отовсюду вылезут всякие клоуны в разноцветных одеждах и начнут вешать лапшу на уши о Богах, которые буквально вчера явились их главарю на этом самом месте. А пока предложат переписать квартиру на их имя.
Лиза пребывала в сомнении. Моя уверенность и постоянная насмешка, наконец, заставили ее поколебаться.
- Ну, может ты и прав! – сдалась она спустя минуту.
- Ну что, тогда - вперед? - уточнил я. Она ничего не ответила.
- В таком случае я принимаю это как "да"!
И, задорно улыбнувшись, взял ее за руку и повел за собой.
...Несмотря на все мои обещания, ни людей в разноцветных одеяниях, ни, тем паче, их главаря, мы на тропинке так и не встретили. Вообще сложилось такое впечатление, что все живое вокруг нас вымерло. Даже птицы, словно сговорившись, не щебетали с веток деревьев.
Зато вскоре по левую сторону мы увидели дом. Да еще какой! Это был огромный двухэтажный особняк, зажатый с двух сторон высокими вековыми деревьями. Судя по всему, это и была та самая психиатрическая лечебница, которую я вспоминал до того, ныне являющаяся местом обитания религиозного общества под названием "Дом Мамы".
Дом поражал своей мрачностью, и, вместе с тем, полным запустением. Черепица на крыше отвалилась или топорщилась от ветра, окна посерели от пыли. Площадка перед домом заросла дикой травой и кустами. То здесь, то там на ней лежали старые проржавевшие от времени кровати. Словно обитатели в спешке покидали этот дом или защищались ими от кого - то, перегораживая путь на манер баррикад.
"Хотя, чего еще ожидать от психушки?" - усмехнувшись, подумал я. Затем повернулся к Лизе.
- Ну, - поинтересовался я у нее, кивая на дверь, видневшуюся в середине. - Мы так и будем здесь стоять или все же попробуем войти?
Она перевела на меня взгляд, которым до того потрясенно разглядывала дом.
- Войти? Туда? Зачем? - она явно еще не оправилась от шока, вызванного внешним видом здания, и ничего не соображала.
- А кто должен завтра сдать статью в номер? - нанес я удар в самое чувствительное место.
Я заранее знал об этом, и теперь воспользовался этой информацией. Конечно, я осознавал, что это не слишком хорошо. Но уж очень мне хотелось хоть разок взглянуть изнутри на настоящую психушку. В наших местах так мало интересных мест, куда можно сходить. А уж шанс посетить подобную "достопримечательность", уж точно выдается раз в жизни. К тому же, Лизе и впрямь нужно было до завтра принести в редакцию статью, а подходящих тем все не находилось. А что может быть интересней для читателей, чем загадка заброшенной психиатрической лечебницы, в которой ныне проживает общество каких - то религиозных чудаков?
Короче, это проникновение в дом было нужно Лизе как воздух. И она сама прекрасно это понимала. Собственно говоря, я и затеял - то нынешнюю прогулку больше из-за нее, надеясь, что на свежем воздухе ей скорее придет в голову свежая идея.
- Это да. - вздохнув, признала после некоторой паузы Лиза.
- Тогда, пойдем? – предложил я ей свою руку. Чистый змей - искуситель. Она покорно взялась за нее. И мы подошли к двери....

Рассказ имеет продолжение:

Часть 2

Часть 3