История 6. Божий Дар. Город был пуст и безмолвен, только редкие людские голоса доносились из робко приоткрытых, затянутых защитной проволокой форточек.

Вечная осень, наступившая больше двух лет назад, стерла в порошок траву и листья деревьев, теперь согнувшихся и молча умирающих, бессильно вытянув хрупкие ветви в навечно затянувшееся облаками небо.

Растения как никто другой чувствуют гармонию мира. Они вянут, когда в вашей квартире творится что-то неладное, они сбрасывают листья, когда во дворе совершается жестокое убийство. И теперь, когда город был отрезан от мира неведомой силой, растения тихо погибали, не вынося присутствия рядом того, что так исказило привычный ход вещей.

Обломившиеся ветки судорожно всхлипывают, ломаясь под колесами внедорожника. Прежде по улицам нельзя было проехать на машине – брошенные автомобили перегораживали все.

Да и кто заботился тогда о том, чтобы кому-то не помешать? Люди бросали все – вещи, машины, животных – лишь бы выжить в кровавом пиршестве, наступившем на улицах города, когда на них шагнули хищные, обезумевшие монстры из другого мира.

Но теперь чудищ в городе было совсем немного. И никто не мог понять, почему.

Сейчас стало возможно выходить на улицу даже ночью, а члены Сопротивления смогли освободить от машин основные улицы и пути к заселенным районам. Но, если монстры ушли из города, значит – они появились где-то еще?

Разумные существа, тайно живущие среди людей за защитной границей из кристаллов, тоже не знали ответ.

- Если бы мы знали, куда пойдут остальные, то давно бы вам сказали, - говорила Аннет, готовя обед на всю семью, плюс Мастер Кристаллов и коробочка на вынос, для Грэга. – В нашем мире мы точно так же не представляли, что творится вокруг. Боги создавали свои армии из слабых существ, водили их туда-сюда, воюя. А мы, те, что посильнее, жили себе в лесах и норах, старались не показываться и не вдумываться в происходящее, - девушка поежилась и беспомощно посмотрела в глаза Мэтту.

Он, прочитав ее желание, потянулся навстречу и обнял, прижал к себе любимую. Как же тяжело ей пришлось там…

В любом случае, теперь люди почти перестали гибнуть на улицах. Автомобили Сопротивления ездили повсюду, проверяя обстановку, развозя уже почти ненужные кристаллы, а также очень нужную провизию и воду.

Еду – сухие грибы, напоминающие опята на вкус и пемзу – на вид, выращивали в своих норах существа того же вида, что и Грэг, а воду фильтровали через свои зубчатые клешни еще какие-то дружественные монстры, с которыми Джонни и Мэтт пока не успели пообщаться.

У разведчиков Сопротивления были другие занятия – они выслеживали остатки агрессивных и хитрых существ, что иногда все же наведывались в дома, куда еще не успели завезти кристаллы. А еще Сопротивление не теряло надежду поймать последнее племя каннибалов – или, хотя бы, найти их растерзанные трупы.

Мастеров молчание врага радовало еще меньше, чем его активность. Когда каждую неделю находили места, где проводились кровавые ритуалы, это хотя бы было объяснимо. И был шанс найти их однажды и уничтожить. А сейчас от каннибалов нет ни следа, и это пугало Мастеров только больше.

Ведь мало ли, что задумал экзальтированный, безумный враг, порабощенный злым божеством?

Тем не менее, жизнь в проклятом городе налаживалась. Была надежда, если не выбраться отсюда, то, хотя бы, выжить.

Никто не ожидал того, что случилось в день знакомства Джонни с молодым Зверодактилем. А если бы и ожидали – что бы изменилось?

Все было предопределено заранее.

* * *

Попрощавшись со Зверодактилями, Мэтт и Джонни направились через усыпанный костями пустырь к внедорожнику, терпеливо ждущему хозяев.

Мелкий первым влетел в приоткрывшуюся дверь, устроился на переднем сиденье и нетерпеливо приплясывал, пока хозяева усаживались. Мэтт пристегивается и оглядывается. Видит изнывающую собаку и, усмехнувшись, открывает окно.

Мелкий тут же высунулся наружу по самую грудь, вертя головой и высунув розовый язык. Он так любил ездить в машине! Сейчас они тронутся, и можно будет всласть полаять на ветер, треплющий высунутый язык, теребящий уши и дующий, дующий в мокрый нос!

Мэтт начал осторожно объезжать глубокую выбоину на асфальте, а Джонни разлегся на задних сиденьях, подставив закрашенное черным лицо легкому ветерку из окна. Они ехали домой, утром Аннет обещала сделать на ужин лазанью из подземных грибов. Потом планировалась настольная игра, и Мелкий опять незаметно стащит со стола песочные часы…

Вдруг пес, со счастливым видом принюхивающийся к воздуху за окном, зарычал глухо и растерянно. Он смотрел вперед, в сторону Штаба.

Сменившийся ветер принес оттуда запах пороха.

И крови.

* * *
Внедорожник затормозил у защитной границы, и Мэтт буквально выпрыгнул из машины, бросившись к баррикадам из бетонных блоков, перегородившим улицу. Тут должен был быть караул – дюжина бойцов Сопротивления, товарищи и друзья Мэтта.

И он действительно был здесь.

Развороченные, разорванные люди лежали тут и там. С оторванными конечностями, со снятыми скальпами. С пустыми глазницами, устало глядящими в безучастное небо.

Маслянисто блестели вырванные из животов внутренности, перечеркнув забрызганный кровью асфальт. И кристаллы, повсюду кристаллы, которыми караульные пытались отбиваться от напавших на них чудовищ.

В воздухе стоял запах бойни, который так часть встречал Мэтта в квартирах в городе, когда он не успевал добраться до запертых людей раньше, чем чудища. Но встретить его здесь, на пороге родного дома…

Мэтт стиснул кулаки, с его губ сорвалось тихое рычание. Ярость горячим клубком крутилась где-то в солнечном сплетении, наматывая нервы все туже и туже. «Кто посмел, кто это сделал?!»

- Мэтт! – окликнул его Джонни, наклонившись к чему-то, заслоненному упавшим с баррикады блоком. Мужчина, сдерживая беспомощный, злой крик человека, потерявшего близких друзей, подошел к мальчику, рядом с которым нервно крутился Мелкий.

У пса был напряженный и напуганный вид. Он, как и люди, не понимал, что происходит. Он чувствовал ярость хозяина, и шерсть невольно становилась дыбом. Но Джонни приглаживал ее холодной ладонью, и мысли у него были недетские. Такие же, как в тот день, когда убили его мать.

- Это похоже на человека, - сказал Джонни, не поднимая головы, когда Мэтт приблизился. – Но я не уверен…

Нечто, лежащее у самых баррикад, действительно выглядело странно.

Это был человек, поросший серой, мохнатой плесенью. Тут и там она отходила от кожи широкими пластами, но до последнего цеплялась за нее синими прожилками, уходящими глубоко в тело и, видимо, переплетающимися с его сосудами. Похоже, эта мерзость забирала много сил у своего носителя – даже этот толстый серый покров не мог скрыть ужасной худобы.

Особенно длинные ворсинки паразит отрастил на лице человека, полностью его закрыв, не оставив даже щелочки для глаз. Ворсинки эти все еще шевелились. Плесень была жива, а вот носитель – уже нет.

В груди его были отверстия от пуль, и плесень сползалась к ним, жадно впитывая кровь и обнажая часть кожи на животе. На ней виднелись грубо вытатуированные символы. Увидев их, Мэтт с отвращением сплюнул:

- Каннибал. Но что это за штука на нем? – он протянул руку, но плесень зашевелилась, жадно потянувшись навстречу длинными усиками. Мэтт тут же отдернул руку и отступил подальше. «Что же это такое?»

Джонни тем временем достал из кармана красный кристалл и осторожно уронил его на тело каннибала, стараясь не задеть шевелящиеся ворсинки. Хмыкнул:

- Как я и думал. Не взрывается, – подумав с минуту, мальчик поднял взгляд на Мэтта и задумчиво произнес: – Видимо, паразит слишком мал, чтобы кристаллы сочли зараженного человека опасным. Или плесень была создана уже здесь, в нашем мире. Но кем?

- Может, их богом? – предположил Мэтт. – Это было бы в его стиле. Аннет говорила, что эти самые боги создали многих из существ в том мире. Просто ради своей войны.

- Уже не важно, почему это произошло, - сказал Джонни, глядя в сторону Штаба. – А вот смогли ли наши защититься без кристаллов?

- Ты прав, - Мэтт поднялся и положил руку на рукоять пистолета. Его глаза обеспокоенно вспыхнули. – Надо скорее помочь нашим! И защитить жилые кварталы.

* * *

…Где же еще быть врагам Великого, как не в Штабе? А если их там не будет сейчас, то они туда придут, рано или поздно. Там живет их друг – тот старикашка в круглых очках. Чем-то он им дорог.

Вот глупцы!

Агата фыркнула тихо, как кошка, и тенью проскользнула мимо взволнованных караульных, обсуждающих нападение на жилые кварталы. «Да-да, там резвятся слуги Великого», - думала девушка, просачиваясь мимо охранника на вахте. – «Бегите-бойтесь, они вам много проблем доставят. И отвлекут всех от меня…»

Вверх по лестнице – бегом, босые пятки стучат по холодному кафелю, оставляют едва заметные следы – россыпь спор Дара Божьего, что дал племени силу исполнить волю Его.

Жаль, но Дар не прорастет нигде, кроме как в подготовленном теле – изможденном, заморенном голодом, покрытом надрезами во многих местах. О, сколько тел иссекла Агата, прежде чем ей самой досталась крупица Дара! Но теперь она – легкая серая тень, видящая и слышащая все вокруг, наделенная бесконечной силой.

Кто сможет противостоять ей? Жрице Великого Бога, сосуду для Его воли!

Где-то на заднем плане сознания слышатся чужие взволнованные мысли, многоголосый шепот – это Дар связывает всех своих носителей. У кого-то в городе проблемы, их убивают. «Вы не маленькие дети, разберетесь сами. Я – та, кто исполнит веление Его. А ваша задача – сделать шум!» - шипит мысленно Агата, взбегая на восьмой этаж.

Останавливается резко, глядит на картину, нарисованную на металлических пластинах, закрывающих окно. Злость и ненависть наполняют Агату, расползаясь от кончиков пальцев и дальше, раскаляя, сжигая, как сжигала ее плесень Божьего Дара, проникая в каждую клеточку бьющегося в агонии тела.

На картине изображены враги – двое из них! Мужчина, что красит лицо в черный цвет. И его паскудная шавка, что вечно настораживалась и рычала, когда Агата пыталась подобраться поближе к ним в городе. Только это не позволило уничтожить их еще до штурма.

А ведь это сильно облегчило бы задачу! Агата зло усмехается и плюет на картину. А затем просачивается в дверь в лабораторию, где слышны голоса Мастера Кристаллов и что-то взволнованно говорящего солдата.

«Вы думаете, те людишки в городе, которых сейчас едят мои ребята – это ваша главная проблема? Нет, глупые. Ваша проблема – то, что скоро Сопротивления не станет. Без Мастеров вы – просто кучка смертных с пистолетами».

Краска на картине, куда попала слюна Агаты… того существа, в которое она превратилась… пузырилась и растворялась, стирая нарисованное лицо Мэтта.

* * *

…Аннет в своей квартире выключила рацию мужа, по которой она уже несколько часов слушала последние новости.

Выключила и недобро улыбнулась, показав на секунду острые клыки.

Каннибалы двигались как раз по ее улице.

История 7. Монстры с нами!

Мэтт бежит по улице, пистолет в руках, лицо, покрытое черной краской, не выражает ничего. Только серые глаза смотрят вокруг с беспокойством.

Мэтт боялся вновь увидеть следы борьбы, тела тех, рука об руку с которыми он сражался столько раз. Но никого нет — отряд каннибалов, покрытых странной серой плесенью, что, похоже, соображает сама по себе, прошел по улице, не встретив сопротивления.

Большая часть бойцов была в городе, а остальные проводили время со своими семьями. Никто не ожидал, что на них могут напасть. Защитный контур из кристаллов не пропускал сюда чудовищ, а каннибалы никогда еще не осмеливались нападать открыто. Они только прокрадывались в квартиры с наивными жителями и, убив их, уходили прочь, исчезнув из поля зрения до следующего кровавого ритуала.

Но теперь они напали, и Мэтт не успевал благодарить небеса за то, что людям запретили выходить на улицы после полудня из-за нападений Коршунов. Крылатые твари переселились из полуразрушенного центра города на окраины, скрываясь от Зверодактителя, учившего детеныша пикировать на жертву из облаков.

Сзади Мэтта слышалось дыхание Джонни. Мальчик постоянно оглядывался, высматривая врагов. Но увидел только высунувшегося из окна мужчину — и крикнул ему про каннибалов.

Мелкий согласно гавкнул, обернувшись на маленького хозяина. Другие люди только мешают следовать за монстрами, да и следы могут затоптать.

Хотя такой запах сложно перебить — каннибалы очень сильно пахли плесенью. Мелкому не нравился этот запах, хотя прежде он казался приятной приправой к найденной в кустах старой косточке. Но эта плесень не довольствовалась косточками.

Каннибалов она пожирала живьем.

Мэтт бежал, и перед его глазами скупой чередой застывших кадров замирали увиденные картины.

Асфальт, чья-то кровь. Темная, свернувшаяся еще в венах владельца — кто-то из каннибалов был ранен в схватке на границе. Поросшие плесенью следы босых ног в грязи на обочине. Совсем свежие — Мелкий расчихался, сморщив морду.

Меньше километра до жилых районов. Там, в зданиях, окруженных отдельным кристальным кольцом, живет большая часть семей Сопротивления. Там же находятся лазарет и детский дом, и несколько многоэтажных зданий выделено под беженцев из других районов города. И еще один дом только подготавливается к заселению, в стены его замуровываются кристаллы, проводится вода и чинится проводка.

Его будущие жители пока живут в фургонах и грузовиках, стоящих рядом на улице. Именно они станут первыми жертвами каннибалов.
Мэтт ускорился. Он успеет, успеет...

Шарахнулся от переулка, в котором что-то темное качалось из стороны в сторону. Чертыхнулся. Всего лишь Силуэт. Он питается грязью. Несколько таких существ тайно живет в старых зданиях, прячась от людей и отколупывая крошащуюся штукатурку. Их можно позвать к себе домой пообедать, если Аннет ушла к подруге, сказав убраться...

А ведь раньше Мэтт даже не представлял, что будет так много знать о существах из другого мира.

Он был обычным человеком и даже думал какое-то время, что счастлив.

«Я был очень глупым...»

* * *

Мэтт был из тех парней, которые не замечают, как становятся стариками. Они превращаются в улыбчивых дедушек, пахнущих сухим табаком, любящих рыбалку и не помнящих, как женились на нелюбимой.

Жизнь течет мимо них спокойно и ровно, не задевая ничего внутри. Они провожают ее удивленным взглядом, беспомощно улыбаясь, но не двигаясь с места.

Обычно такие, как Мэтт, вырастают в полных семьях, где больше одного ребенка. Опекают младших сестер и братьев, заводят многих друзей, что провожают жизнь таким же удивленным взглядом — и удерживают тех, кто вдруг решает познакомиться с нею поближе.

Их досуг — студенческий, даже в сорок лет. Они ходят в клубы, угощают девушек коктейлями и, не встретив взаимного интереса, возвращаются домой на такси, чтобы с друзьями вместе посмотреть любимый фильм.

Иногда они все же возвращаются домой не к себе — когда встречают девушку с огнем в глазах и сладостью сахарозаменителя. Тогда на работу они идут, не сильно выспавшись. И, снова встречая эту девушку, пытаются завязать с ней отношения, чтобы горевать, когда они распадаются. И снова шагнуть в сигаретный дым, и снова улыбаться. «Могу я вас угостить?»

Так Мэтт и жил.

Ни радость, ни горе не задевали его души, он словно спал, уже не надеясь проснуться.

Выучился на юриста, а работал тренером в спортивном клубе своего брата. По вечерам Мэтта забирали на машине друзья, а иногда — ждала девушка в коротких шортиках, одна из тех, что ходят на занятия ради красивого тренера со светлыми волосами и теплой улыбкой.

Когда он спал, сны не приходили. Редко, когда Мэтт особенно сильно напивался в клубе, ему снилась невысокая девушка с темными волосами.

Она сидела на подоконнике и читала книгу, а глаза у нее от края до края были черные.

* * *

— ...Мэтт! — кричал человек, появившийся на дороге, когда они шли мимо гаражей, покрытыми рисунками того художника, что рисовал граффити на окнах в Штабе. — Мэтт, слава Богу!

— Арни? — боец замедлился и перешел на шаг, глядя, как Мелкий, не останавливаясь, чуть не сбивает щуплого мужчину с ног, обнюхивая и облизывая его.

Арнольд — худой, большеглазый и длиннорукий, похожий на грустного богомола — был другом Мэтта в прошлой жизни, до катастрофы, и работал в том же клубе. В тот злосчастный день он не пришел на работу, приболел. Это спасло ему жизнь.

Позднее они с Мэттом встретились уже в Штабе, куда прокрались по кишащим монстрами улицам, услышав сообщение из динамиков о наборе в Сопротивление. Голос одного из нынешних Мастеров звал всех, кто не боится монстров, помочь Сопротивлению отстоять свой город и спасти своих близких.

В тот день Арнольд и Мэтт долго сидели рядом и вспоминали погибших друзей. А потом разошлись, встречаясь только после вылазок, когда разведчик возвращался из города, а инженер выходил со склада оружия.

— Мэтт! — Арни подбежал к своему другу. Его худое лицо выражало непередаваемую гамму чувств. Смесь ужаса, недоверия, беспокойства... радости? — Вы целы, мы так боялись. У нас тут такое!

— Что случилось?

Джонни подошел поближе, придерживая шевелящего ушами Мелкого и прислушиваясь.

— Только не удивляйся тому, что я скажу, — Арнольд вдохнул поглубже. — Если увидишь на улице монстра — не трогай его.

— Что?! — Мэтт уставился на друга, часто моргая. Он начал подозревать...

— Отступники, — пояснил Арни, — поросли какой-то хренью и напали на нас. Они очень сильные, и кристаллы на них не действуют. Трое из них ворвались в лазарет, и тут случилось нечто нереальное! Наши медсестры превратились в Пьющих Плоть и порвали их на куски! Оказывается, — инженер развел руками, пытаясь выразить все свое изумление, — среди нас все это время жили твари! Существа, только они на нашей стороне!

— Их много? — спросил Джонни и был удостоен полубезумного взгляда. Мелкий, чувствуя всеобщее возбуждение, вертелся под ногами и заглядывал в глаза — люди, что такое? Мне же интересно!

— Не знаю! Но без них мы были бы мертвы, — Арни запустил руки в волосы и замотал головой. — В башке не укладывается. Они даже в оружейной живут. Два мелких карлика. Я-то думал, куда еда пропадает... А они как вылезут!

— То есть, штурм отбит? — спросил Мэтт нетерпеливо.

Инженер кивнул.

— Почти. Часть каннибалов разбежалась, но остальные загнаны на стройку, и существа их добивают, — Арни как-то беспомощно посмотрел в сторону и сказал глухо: — Твоя жена тоже там.

— Отлично! — Мэтт заулыбался. — Тогда я к ней!

— Нет, ты не понял, — снова попытался Арнольд. — Она — одна из них. Пьющая Плоть.

Мэтт хотел ответить, но Мелкий вдруг зарычал. Раздался стук быстрых шагов по жестяной крыше, и с ближайшего гаража на землю спрыгнул каннибал.

Он был также покрыт серой плесенью, как и тот, что нашел Джонни на границе. Он пах едко и приторно, а длинные, в две ладони, ворсинки топорщили на его лице. Нет, вместо его лица!

— Твою мать! — закричал инженер тонко, истерично. Слишком много он пережил за сегодня, хрупкая психика уже не выдерживала. «Не боец», — подумал Мэтт, оттолкнул друга в сторону и выстрелил.

Каннибал содрогнулся, когда пуля с чавканьем вошла в его тело. Но только зашипел, припав к земле, и показал свое лицо — нити плесени разошлись в стороны, открыв глазам Мэтта пустой череп, поросший изнутри каким-то оранжевым мхом.

Боец выругался и снова выстрелил, метя в этот мох. Но чудище успело сомкнуть нити обратно и отпрыгнуть. И тут в него попал кусок щебня — Джонни еще помнил уроки Мэтта, как надо кидать кристаллы.

Каннибал — то, чем он стал — резко повернулся к мальчику и въедливо зашипел. С вытянувшихся в сторону Джонни длинных нитей закапало что-то, от чего асфальт стал пузыриться. Монстр отклонился назад, втянув ворсинки в пустой череп, не замечая пули за пулей, что всаживал в него Мэтт, и визга Мелкого, трущего лапами обожженный кислотными парами нос.

Чудовище собиралось выпустить кислоту в Джонни.

Из-под гаража-ракушки, на котором был нарисован автомобиль с шестью подобранными лапами, донесся недовольный рык. Гараж приподнялся, и огромная зазубренная клешня на удивление быстро и беззвучно перекусила каннибала пополам.

Обе его половины с сухим стуком упали на щебенку, а плесневые нити отчаянно вытянулись во все стороны, пытаясь нащупать следующего носителя.

— О, — Мэтт опустил пистолет и растерянно качнул головой.

— Привет, Отшельник, — Джонни вырвал из земли пучок сухой травы и подошел к клешне, стал оттирать дымящиеся кислотные следы. Обитатель гаража довольно заурчал, высунув из-под ракушки длинные усы.

— Ты как? — Мэтт подошел к Арнольду, стоящему у трупа каннибала.

— Нормально, — голос инженера звучал слабо, но огромные глаза смотрели уже почти адекватно. — Прости, что я себя так повел.

— Все хорошо. Это мне не впервой драться с монстрами, — Мэтт брезгливо отступил от нитей плесени, вкрадчиво вытянувшихся в его сторону. — Черт, ну и мерзость!

Арнольд, помедлив, достал из кармана зажигалку. Вопросительно посмотрел на друга, увидел кивок и щелкнул огнивом.

Кислота каннибала пришлась по вкусу огненному существу, живущему во всех мирах, чтобы избавлять их от лишнего и злого. Труп занялся ярким огнем, и членам Сопротивления пришлось отступить на несколько шагов.

Арнольд покосился на друга и сказал:

— Ты так отреагировал, когда я сказал про Аннет... — он посмотрел на Джонни, закончившего оттирать кислоту. Отшельник благодарно заурчал и легко ущипнул мальчика, вновь пряча клешню под гаражную крышку. — Неужели ты все про нее знал?

— Конечно! — Мэтт посмотрел в небо и улыбнулся своим воспоминаниям, — Я знал это с того момента, как встретил ее, — он посмотрел на своего друга и нахмурился. — Скажи, где та стройка. Я должен помочь своей жене!

История 8. Осколки

Мастер Кристаллов вынимал готовые кристаллы из раствора, когда в лабораторию, минуя двух караульных, зашел Мастер Оружейник — низкорослый, приземистый мужчина в мундире и с блестящей даже в этом полумраке лысиной.

Лицо его, всегда какое-то квадратное и недовольное, сейчас выражало крайнюю степень растерянности.

Оружейник подошел к Мастеру Кристаллов и молча наблюдал за его работой, тяжело вздыхая над самым ухом. Потом проворчал:

— Тяжело это признавать, но ты был прав. Твари все-таки встали на нашу сторону.

Оружейник, в прошлом — высокопоставленный военный, а в настоящем — глава армии Сопротивления, никогда не доверял чудовищам. Его сын погиб от клыков одной такой твари, и только этот хрупкий старик, переманивший на свою сторону остальных Мастеров, не позволил Оружейнику выследить всех «мирных» монстров, поселившихся среди людей.

Он, едва узнав об этих хитрых тварях, готов был врываться в квартиры и пихать каждому человеку в глотку боевой кристалл — пусть взрываются монстры, притворяющиеся людьми! Все равно ведь ударят исподтишка, что бы там не говорил наивный старик.

А они, вместо того, чтобы ударить в спину, прикрыли ее собой, рискуя всем, что имели.

— Я надеялся, что так будет, — откликнулся Мастер Кристаллов, отставляя в сторону банку с розовой слизью Грэга и глядя на своего вечного противника, гордого, сердитого. С огромным трудом признающего свою ошибку. — Но я не буду злорадствовать. Ты не мог этого знать.

Оружейник отвел глаза, в которых было раскаяние и злость на самого себя:

— Я должен был тебя выслушать. В конце концов, ты сдружился с одним из них, вы общались телепатически, ты даже видел их мир! Но нет, я думал только о мести.

Мастер Кристаллов вздохнул. Он всегда осознавал, что будут люди, искренне ненавидящие существ за все горе, пережитое по их вине. Мечтающие отомстить, прогнать, уничтожить.

Да разве можно простить пришельцев из чужого мира после того, как видел Пожирателя, запихивающего части людских тел в обе свои зловонные пасти? После того, как Карла перебирал внутренности твоего убитого друга, как четки? Увидев черные глаза Пьющего Плоть на лице любимого человека, смирившись с тем, что тот, кого ты помнил, мертв, пусть он и стоит перед тобой — разве ты сможешь простить этих тварей?

«Но, раз смог Джонни...»

Мастер Кристаллов часто вспоминал этого мальчика — мальчика, видевшего, как его отец съедает его мать, видевшего смерть человека от рук Карлы. Продержавшегося столько времени в одиночку, в районе, где на тот момент было больше чудовищ, чем во всем остальном городе!

Но Джонни после всего этого не выдал свою приемную мать — Аннет, Пьющую Плоть. Не выдал Грэга — а ведь как сложно было бы Мастерам объясниться перед людьми, если бы он это сделал! И даже смог подружиться со многими существами, тайно живущими рядом с людьми и теперь вступившимися за них.

Раз ребенок смог простить — смогут и остальные. Вот и Оружейник признает свою неправоту — а ведь он был самым ярым противником дружбы с монстрами из другого мира!

Мастер Кристаллов ликовал, когда протянул Оружейнику руку:

— Забудем о своих разногласиях. Ошибиться может каждый. Сейчас важнее рассказать людям правду.

— Так точно! — сказал Оружейник, осторожно сжимая липкие от реагентов, тонкие пальцы Мастера. Про себя военный решил, что станет союзником и другом для проницательного старика — и искупит свою ошибку, помогая людям и существам жить рядом друг с другом. — Поторопитесь, совещание скоро начнется.

Дождавшись рассеянного кивка, Оружейник отвел в сторону занавески из резиновых полосок, не пропускающие в комнату с кристаллами губительный для них свет. Вышел в коридор, оглядываясь и пытаясь понять, куда исчезли охраняющие лабораторию часовые.

Он успел увидеть брызги крови на стене и полу перед тем, как Агата спрыгнула с потолка и вырвала у него сердце.

* * *

Джонни остановился и нахмурился.

— Что случилось? — спросил Мэтт, нетерпеливо глядя в сторону стройки, до которой оставалось от силы сто метров. Обычное недостроенное здание — голые стены, пустые окна. Обрывки огораживающих ленточек, развевающиеся от каждого дуновения.

В доме сухо трещали выстрелы — там шла схватка существ и людей с теми, кто отказался от своей человеческой сущности. С каннибалами, поросшими странной серой плесенью, которая дала им столько силы — и теперь пожирала их изнутри.

Мэтт хотел скорее помощь своим друзьям, ворваться внутрь, найти Аннет и убедиться, что она цела!

Но Джонни дрожит и трет руками лицо, размазывая черную краску и часто моргая. Часть его, таинственная и прежде неощутимая, била тревогу, размахивая руками и крича о том, что вот-вот произойдет что-то страшное.

Мелкий тоже как-то странно засуетился, нервно оскалившись и подвывая. Пришлось Мэтту схватить его за ошейник и подтянуть к себе. Но все равно — пес ворчит и пытается вырваться.

— Что-то не так, — медленно, как-то совсем беспомощно произнес мальчик, глядя в сторону Штаба, находящегося на другой стороне улицы. — Что-то плохое происходит...

* * *

— Привет, старикашка! — пропела Агата, появляясь за спиной Мастера. — Время умирать!

Мастер Кристаллов мгновенно развернулся, и в лицо Агате полетела гость свежих кристаллов. Они встретились с целью... и беспомощно осыпались на пол, не причинив жрице вреда.

— Бесполезно! — с ликованием в голосе крикнула девушка. — Мой Бог защищает меня! — она схватила старика за грудки, легко подняла щуплое тело в воздух и посмотрела в его лицо, улыбаясь безумно и яростно. — Ты слышишь? Он защищает меня!

Мастер слышал — но не слова, а громкое шипение, которое казалось Агате связной речью.

Она не видела, что ее тело, когда-то прекрасное, теперь иссохло и превратилось в скелет с потрескавшейся кожей. Не замечала плесени, тянущей нити из многочисленных ранок.

И не знала девушка, что ее нежное личико с прекрасно очерченными губами, никогда не знавшими нежного поцелуя — давно исчезло. Ворсинки плесени шевелятся на его месте, тянутся к лицу Мастера, сморщившегося от отвращения и кислотного запаха.

А когда ворсинки расходятся, в них видны глаза Агаты — огромные, синие и безумные. Один из них уже не закрывается — мешает плесень, прорастающая на глазном яблоке.

Второй смотрит на Мастера Кристаллов с ненавистью, и Агата смакует это чувство, как изысканное вино.

Она может, может ненавидеть! Никто не запретит ей этого — слышишь, мама?! И на месте старого Мастера видит она своего отца, того, кто насиловал ее каждый день по возвращению с работы, используя вместо кляпа свой вонючий носок.

Девушка кричит и, подняв врага еще выше, кидает его через всю комнату. Старик врезается в шкаф с посудой для кристаллов, чувствует, как осколки впиваются в него через халат.

Видит свою кровь. Видит Агату, которая, качаясь из стороны в сторону и шипя, идет к нему, и с плесневых нитей ее брызжет кислота.

Старый Мастер смутно видит еще кого-то, кто медленно заходит в лабораторию. На спине расплывчатого силуэта топорщатся гребни, а голова на длинной шее качается из стороны в сторону, переводя взгляд со жрицы на раненого человека.

— Грэг, — хочет шепнуть старик, но сознание уже уплывает в темноту.

В ней кто-то протягивает Мастеру бокал с вином и осколками кристаллов.

* * *

Джонни глухо застонал. Его лицо было бледным, а взгляд застыл, словно мальчик видел что-то ужасное, с чем не мог смириться.

От стройки донесся крик и звуки выстрелов. Секунду спустя из окна вылетели две сцепившиеся фигуры. Одна из них рассыпалась в плесневую пыль от удара о землю. Вторая — та, что поменьше — успела уцепиться за ветку дерева и теперь быстро, с нечеловеческой ловкостью спускалась вниз.

Увидев Мэтта, Пьющий Плоть помахал рукой и заулыбался. Это был Томас, друг Джонни и приемный сын начальника караула. Родителей подростка тоже убили на его глазах — монстр-Пожиратель вломился в дом, где они жили с тех пор, как неведомая сила выкинула их в незнакомый мир.

Никто не успел сбежать.

Томас чудом укрылся в подвале, где просидел две недели, питаясь крысами, пока отряд Сопротивления не убил поселившегося в доме Пожирателя и не выпустил паренька на волю. Никто тогда не понял, что он — Пьющий Плоть.

А начальник караула — толстый усатый мужчина с добрым взглядом и просто непередаваемым чувством юмора — даже узнав о природе подростка спустя месяцы, не изменил принятого до этого решения.

Он усыновил Томаса. И стал для него прекрасным отцом, научившим полудикого паренька тому, как надо вести себя среди людей.

А Джонни стал для него другом, понимающим с полуслова и знающим про Томаса все-все. Не у каждого такой есть. Тем более у того, кто только притворяется человеком.

Сейчас Томас был в своем природном облике — у него не было кожи, из-под жестких волос выглядывали блестящие завитые рога, а черные глаза были лишены ресниц и смотрели обеспокоенно.

— Великие боги, что с ним? — Пьющий Плоть увидел Джонни и вздрогнул. — Он в трансе?

— Не знаю, — Мэтт пожал плечами и спросил: — Что у вас происходит? Ты видел Аннет?

— Аннет в порядке, а мы почти победили, — Томас забрал почти потерявшего сознание Джонни из рук Мэтта и с беспокойством посмотрел в бледное лицо своего друга. — Почти всех уже убили. Слушайте, может, я его в лазарет оттащу? Мне не нравятся его запах.

— Давай, — согласился Мэтт, и тут Мелкий выскользнул из ошейника.

Не оглядываясь и не реагируя на оклики, пес помчался по улице в сторону Штаба, прижав уши и рыча. Скорее, скорее! Пока не поздно, пока еще можно что-то изменить.

— Присмотри за ним, я за Мелким! — успел крикнуть Томасу боец, срываясь с места вслед за собакой.

Только сейчас Мэтт начал понимать, почему пес мог так себя вести.

Ветер принес от Штаба запах каннибала.

История 9. Выпустить крылья

Агата отступила, шатко и нервно, разглядывая появившееся перед ней существо.

Она уже собиралась подойти к отброшенному старикашке, изрезанному стеклом, жалко сплющившемуся от удара, истекающему сладким кровяным соком. Хотела свернуть тонкую шею и впиться в безвольную щеку мертвеца, разрывая ее зубами...

Но увидела, как резиновые ленты, закрывающие дверной проем, заколыхались, и в лабораторию вошло чудовище.

Хотя какое там чудовище! Мерзкое, странное существо. Серое, горбатое, с пальцами рук, касающимися пола, как у тупой гориллы! И эти гребни на спине, покрытые слизью — мерзость, мерзость.

— Уйди, — сказала Агата, шипя, отчего плесневые нити вокруг ее лица зашевелились и покрылись капельками кислоты. — Не мешай мне, тварь, противная Великому Богу! Он даже не взял тебя себе во служение, как других. Ты противен ему...

— Нхет, — просипел Грэг. — Я схам откхазался.

* * *

Город был пуст, как в те дни, когда монстры могли напасть на любого, кто подходил к окну. Здесь, в районе, защищенным Сопротивлением, кристаллами, отважными бойцами — здесь люди могли жить почти так же, как до катастрофы. Выходить на улицы небольшими группками, вывешивать белье на балконы, включать свет. Жить, а не выживать.

До этого дня, когда кристальный барьер преодолели чудовища, которых он не смог остановить.

И одно из них сидело на потолочной балке, нервно скребя ее желтыми ногтями, оставляя пятна плесневых спор там, где балки касался тощий живот и выступающие ребра. Каннибал, изъеденный плесенью, движимой одной целью — занести споры в другого человека — ждал свою жертву.

И он дождался — хрупкая черноволосая девушка, переговорив с командиром отряда, двинулась в эту сторону, оглядываясь и зачем-то принюхиваясь. Прекрасно.

Дождавшись, пока девушка подойдет ближе, каннибал с ликующим шипением спрыгнул вниз, раскрыв плесневые нити, чтобы сжечь нежную кожу, ослабить тело, внедрить паразита...

Аннет переломила опутанный плесенью позвоночник прежде, чем каннибал успел заметить ее черные, нечеловеческие глаза. Девушка стряхнула серые споры с узких ладоней и пошла дальше, стараясь выглядеть безобидной.

Каннибалы, зараженные плесенью, совсем потеряли рассудок.

Теперь они прятались по углам недостроенного здания, дожидаясь кого-нибудь одинокого и слабого, чтобы передать ему свой «Дар». Хрупкие на вид Пьющие Плоть были идеальной приманкой, на которую каннибалы бросались бездумно и тупо, мгновенно погибая от их рук.

Люди под коркой плесени были уже мертвы, а их Бог не подумал объяснить разумному паразиту, как поступить, если существа встанут на сторону людей. Он и сам не знал, что это возможно.

В мире, откуда пришел Великий Бог, добру и взаимовыручке не было места.

* * *

— Он пхредложил нам союз, кхогда не смогх пхоработить, — спокойно говорил Грэг, наклоняясь, чтобы поближе рассмотреть раны своего Мастера, медленно качая безглазой головой, словно в трансе. — Слабых он сразу пходчинил. А нас не смогх.

— Вранье! — закричала Агата, стискивая кулаки с такой силой, что плесень на них потрескалась. — Он мог вас подчинить, он побрезговал!..

— Нхет, — повторил Грэг, поворачивая к жрице бесстрастное лицо. Он не слышал ее слов, только шипение. Но мысли в голове, заполненной плесенью, мысли фанатика и безумца — он чувствовал их.

И даже мог на них отвечать.

— Тхвои боги не всемогущи. Они не могхут поработить тех, кто сам этого не гхочет. А ты — загхотела. И ты, — монстр медленно приподнял верхнюю губу и вдруг сказал спокойным, ясным голосом без намека на обычный хрип, — ты напала на моего друга!

Выпустив когти и жутко оскалившись, Грэг бросился на жрицу. Его движения больше не казались неуклюжими. Монстр выпрямился и казался выше ростом, стал двигаться быстрее. Гребни выдвинулись, как лезвия, обрастая кристаллами и скрежеща при каждом движении.

Грэг был зол, и Грэг был готов к бою — впервые за всю свою жизнь, когда он прятался то в своей пещере, то в каморке в лаборатории Мастера. Но теперь монстр понял, что прятаться не будет. Будет сражаться, защищать своего друга.

И обязательно победит!

Агата взвизгнула и плюнула кислотой, но монстр отпрыгнул в сторону, увернувшись от кислотной струи. Припал к полу и с почти танцевальным изяществом завел руку за спину, сомкнув пальцы на чем-то, зажатом между двумя гребнями.

Агата распахнула единственный не тронутый плесенью глаз, увидев, как Грэг достает из-за спины длинный, острый... кристалл. Тот, что, пока Грэг спокойно рассказывал про богов и существ, формировался между двумя слизистыми гребнями.

Жрица попятилась. Нет, нет! Она не готова биться с монстром. Теперь стало ясно, почему погибали ее собратья, всякий раз окатывая ее своим отчаянием и болью! Их убили существа. Эти твари заодно с людьми!

«Великий Бог, почему? Почему ты не предупредил нас? Почему не сказал, с чем мы столкнемся? Или тебе было все равно, и ты просто... тянул время? Для своего преображения? Ты послал нас на смерть!»

Агата не успела обдумать эту мысль, с трудом увернувшись от красного кристалла, вспоровшего воздух так, где она стояла. Грэг наступал, размеренно взмахивая своим оружием и держа когтистую лапу наготове. Выжидая.

Жрица растерянно пятилась, шипя и пытаясь накопить в нитях достаточно кислоты. Но она не успевала, не успевала... Ворсинки плесени на спине почувствовали, что утыкаются в стену, и тут Грэг взмахнул когтями. Агата метнулась в сторону, и острый кристалл вонзился ей в плечо — и дальше, в стену, пришпиливая.

Грэг сделал шаг назад, слыша, как жрица бьется и кричит от боли. Саму рану она не почувствовала, но кристалл, этот мерзкий кристалл! Он словно вкручивался в тело, растекался по всем жилам, каждую клеточку опаляя адским пламенем! Агата визжала и дергалась, пытаясь избавиться от этой невыносимой боли. Она не понимала, что боль — не ее. Что это плесень, живущая в ней и принадлежащая другому миру, не выносит долгого прикосновения кристалла.

Грэг увидел, что девушка перестала биться и безвольно привалилась к стене, закрыв глаз. Второй, заросший плесенью, смотрел куда-то вдаль стеклянно и пусто. Плесень не шевелилась, медленно темнея. Кристалл, пришпиливший жрицу к стене, покрылся черными прожилками — вытянутой из тела плесенью.

Грэг, помедлив, подошел ближе. Он чувствовал пульсирующую боль жрицы и не желал мучительной смерти даже столь отвратительному существу.

Когда он сделал последний шаг и протянул когтистую лапу, Агата взвилась, выбросив вперед плесневые нити. Грэг дернулся, отшатнувшись, и кислота чудом не попала на лицо. Но — на грудь и плечо, взбугрив кожу белым и рыхлым, вырвав из серых губ тонкий крик боли. Грэг упал, извиваясь и крича, когти его рук судорожно царапали обожженную грудь, делая только хуже.

А Агата вновь задергалась, как сломанная марионетка, обезумев от не-своей боли.

Плесень в ее теле гнула мышцы и кости, тянула жилы, лишь бы спастись. А тело-носитель можно рвать, можно ломать — паразит найдет другое. Может, попробует добраться до раненого чудовища, ползущего по полу к столам с уцелевшими в схватке реагентами? Оно слабо теперь, уязвимо.

Станет новым носителем.

Плесень дергает телом Агаты, разрывая ее плоть об острый кристалл. Свобода! Чужая боль отпускает жрицу, и она кричит от новой, уже своей.

Рука, сухая, изъеденная паразитом, с глухим стуком падает на пол. Агата, плача единственным глазом, пытается остановить кровь, бьющую фонтаном из осиротевшего плеча. Но плесень уже прорастает в рану, с шипением поглощая свежую кровь.

Шатаясь, Агата поднялась с пола и перевела полубезумный взгляд на раненое чудовище. Это... все... из-за него! Сделав несколько шагов, жрица споткнулась обо что-то звякнувшее. Тот длинный кристалл в потеках ее крови, весь дымящийся от кислоты! С внезапно накатившей злостью она пнула оружие, лишившее ее руки, и кристалл отлетел к входу, наполовину скрывшись в резиновых лентах.

Грэг же из последних сил стянул со стола миску с раствором для кристаллов — своей слизью, и вылил содержимое на свою рану. Она тут же перестала болеть, и кровь остановилась, завязнув в слизи.

Монстр повел головой, чувствуя, как враг подходит все ближе. Перед полуслепыми глазами плавали круги, мешая разглядеть противника, а нос чуял запахи, которые не могли тут быть.

Тихо вздохнув, Грэг нащупал в своих гребнях второй длинный кристалл, еще не успевший сформироваться. Стиснув зубы, потянул за него, вырывая из своей спины. Теплая кровь потекла между гребнями. Но монстр понимал, что все равно не успеет ударить.

А Агата уже вобрала нити плесени, чтобы плюнуть кислотой в ненавистное безглазое лицо.

Кристалл вошел в ее тело с сухим хрустом, проломив плесневый слой под лопаткой и выйдя у ключицы. Агата со свистом втянула воздух и дважды вздрогнула, пытаясь ухватиться за лезвие, скользкое от ее темной, мертвой крови.

Мэтт выпустил кристалл, так кстати подобранный у входа, и скинул дымящиеся перчатки. Жрица медленно повернулась к нему. В глубине глаза искрой сверкнула ненависть, и Агата вновь набрала для плевка кислоты пополам с кровью.

Но второй кристалл вошел в ее тело чуть ниже первого, царапнув о грудину и показавшись наружу между ребрами. Поднявшийся Грэг слабо улыбнулся Мэтту через плечо оседающей на пол жрицы.

— Ты очень вовремя, — сказал монстр, касаясь своей раны, уже поросшей тонкими пластинками кристаллов.

Мэтт посмотрел на раны Грэга. На Мастера, лежащего на полу в беспамятстве. На жрицу, все еще пытающуюся ухватиться за проткнувшие ее кристаллы. На Мелкого, утробно на нее рычащего от входа. Перевел взгляд на монстра и ошеломленно кивнул:

— Я вижу.

* * *

— Он будет жить? — спросил Мэтт, опустившись на колени рядом с Грэгом.

Монстр, осматривающий Мастера, поднял безглазую голову и, поморщившись от боли в обожженной груди, пожал плечами:

— Не знаю. Я пытаюсь зарастить его раны кристаллами, но получается плохо. Есть еще один способ его спасти, но я не уверен... — Грэг отвернулся, понурившись.

Мэтт, помедлив, заметил:

— Ты стал иначе говорить. Перестал хрипеть.

— Я изменился. Может, это и к лучшему, — очень тихо и задумчиво сказал Грэг.

— Эй... герой... — очень тихо донеслось из центра комнаты. Мэтт напрягся и поднялся с колен, глядя на жрицу, лежащую на полу и спиной опирающуюся на перевернутый в пылу драки стол. В метре от нее стоял Мелкий, вздыбивший шерсть и оскаливший зубы. Он грозно рычал всякий раз, когда Агата шевелилась. Но она уже не пыталась освободиться от кристаллов.

Зараза уходила из ее тела, освобождая измученный разум, уже отвыкший мыслить свободно.

Впервые за долгое время Агата могла думать о том, что Великий Бог заставил ее забыть. Страшные воспоминания о насиловавшем ее отце, благодаря которым в ней пробуждалась ненависть, вдруг оказались не такими уж важными.

А вот мужчина, ворвавшийся в дом, когда мама обо всем узнала, избивший насильника, прогнавший его прочь — он был важен, и только он. Этот мужчина стал Агате отчимом, наконец-то выведя маленькую семью из тени безумия и злобы. Он помог девочке справиться с болью, научил доверять людям.

Он привел ее к Богу — настоящему, бесплотному, великому. Дарящему покой.

И теперь, глядя на Мэтта без той пелены ненависти, что вызывала зараза, Агата понимала, что он очень похож на ее отчима. И ему она могла... сказать правду. Должна сказать.

— Герой... — шепнула она, когда Мэтт подсел ближе, несмотря на предупреждающее рычание собаки. — Я должна была убить тебя.

— Меня? — переспросил мужчина, с брезгливой жалостью глядя на умирающую жрицу. Плесень уходила с ее тела, втягиваясь в кристаллы и открывая почерневшую от яда и кислоты кожу. Один глаз, похоже, вытек, когда плесень с него сошла, и теперь закрылся. А второй смотрел совсем иначе, без ненависти, без злобы.

Мэтт с удивлением заметил, что жрица, несмотря на потемневшую кожу и единственный оставшийся глаз, безумно красива. И очень молода.

— Демон-Бог, поработивший нас, — шептала Агата, слабо улыбаясь черными, окровавленными губами, — считает тебя опасным. Ты и есть опасный. Ты — и твой мальчик. Даже твой пес.

— Это звучит странно, — заметил Мэтт, растерянно оглядываясь на Грэга, но Агата вдруг рванулась вперед, схватила его за руку под испуганный лай Мелкого.

Она смотрела ему в глаза и говорила хрипло, лихорадочно быстро:

— Вы можете всех спасти! Вернуть прежний мир! В вас есть сила, она свела вас всех вместе. Тебя, мальчишку, женщину с рогом, собаку, — Мэтт дернулся, вырывая руку из захвата Агаты, и жрица упала обратно, сползая на пол и беспомощно улыбаясь, шепча: — В самом центре города есть здание, под ним спит Демон-Бог. Но в том здании находится то, что вам нужно, чтобы всех спасти. Отведи туда мальчишку, пусть он...

Вдруг Мелкий зарычал, а потом и вовсе — завыл, и в голосе его слышался искренний страх. Агата осеклась, глядя куда-то в сторону. Единственный глаз распахнулся, словно увидев что-то ужасное.

Мэтт посмотрел в ту сторону, но не увидел ничего. А когда он перевел взгляд на Агату, ее мелко трясло, а на губах выступила кровавая пена. Какая-то странная тень лежала у нее на лице, словно чья-то огромная рука давила, вжимая жрицу в пол до треска костей.

И присутствие кого-то огромного, могучего, злого — это почувствовал не только Мелкий. Оно давило на грудь, сжимало сердце раскаленной ладонью, иглами впивалось в глаза. Тени по углам комнаты извивались, росли и набухали, заполняя все вокруг, все...

Мелкий выл, а Грэг удерживал Мастера, бьющегося так, что худое его тело выгибалось дугой, и в него впивались новые осколки. Жрица умирала, а Демон-Бог тянул ее душу к себе, улыбаясь, как ее отец улыбался, прежде чем задрать ей юбку и ударить по лицу.

...Но Агата выскользнула из пальцев чужого Бога, как серебристая пыль из разбитых песчаных часов.

Агата умерла, улыбаясь.

Тени в последний раз вскинулись и разочарованно опали, упустив добычу. Мэтт растерянно замотал головой. О чем эта жрица говорила? И что же заткнуло ей рот? Тот самый бог?

Мужчина услышал странный звук и обернулся. Грэг держал на руках Мастера и что-то бормотал глухо и растерянно. Теперь Мэтт наконец увидел плесень, начавшую пробиваться через пропитанный кровью белый халат. О боже!

— Как это случилось? — помертвевшим голосом спросил боец.

— Он умирает, — сказал Грэг, не обращая внимания на вопрос. — Эта мерзость заразила его, и он умирает. Скоро он станет таким же, как эта девушка. Мы не можем проткнуть Мастера кристаллом, как ее, он не перенесет этого.

— И мы ничего не можем сделать? — горло Мэтта перехватило, что-то горькое встало в нем комом. Нет, нет...

— Я попробую кое-что сделать, — сказал Грэг спокойно. — Но мы можем оба умереть.

— О чем ты? — шепотом спросил Мэтт, беспомощно глядя в изможденное, какое-то восковое лицо старого Мастера.

— Я закуклюсь вместе с ним, — сказал Грэг певуче. — Мой народ умел это делать до того, как эти боги пришли в наш мир. Мы забыли, как это делается, когда стали жить в норах, и наши кристаллы для закукливания стали панцирем.

— Это спасет его? — с надеждой спросил Мэтт. — Постой, почему ты сказал, что умрешь?

— Скорее всего, я действительно умру. Многие поколения не закукливались, мы могли измениться. Но Мастер останется в живых, он будет жить внутри моего кристалла достаточно времени.

— Достаточно для чего?

— Для того, чтобы ты сделал то, о чем говорила эта девушка, — Грэг поднял голову, и, несмотря на отсутствие у монстра глаз, Мэтт почти физически почувствовал его взгляд. — Ты ведь хочешь нас всех спасти?

— Да, — сказал Мэтт, и в этот момент он понял, что это действительно так.

Грэг кивнул, и его гребни зашевелились, выдвигаясь из спины все дальше.

— Тогда сделай это. Поезжай в центр города, возьми Джонни, Мелкого и много оружия. Если этот Бог тебя так боится, значит, есть отчего.

— Я справлюсь, — пообещал Мэтт, и Мелкий за его спиной согласно гавкнул.

Грэг улыбнулся, и его спина вся зашевелилась, заколыхалась, словно что-то рвалось из нее наружу, что-то таившееся многие годы и поколения. И теперь — оно выходило на свет.

Спина Грэга с треском разошлась в том месте, откуда в бою он вытянул второй кристалл. Брызнула кровь, но ее было мало. А гребней было много, и они все выходили и выходили, распахиваясь во всю ширь, и слизь на них застывала на воздухе, превращая гребни...

...В крылья.

В красные, сетчатые крылья с острыми краями. Грэг, напоследок вновь послав другу теплую улыбку, закрыл этими крыльями и себя, и Мастера. Под алыми перепонками что-то шевелилось какое-то время, а затем затихло.

Протянув руку, Мэтт коснулся одной из перепонок и почти не удивился, почувствовав под своими пальцами твердый, сплошной кристалл.

Мелкий прижался к его ноге и по-собачьи вздохнул, опустив уши. Хозяин потрепал пса по загривку, задумчиво глядя на свое отражение в огромном кристалле, в который превратись двое его хороших друзей.

А затем он поманил за собою Мелкого и, крепко стиснув зубы и уверенно ступая, двинулся прочь.

Его ждало много дел.

Читать четвертую часть

Читать сначала