- Дурья голова твоя, ну вот зачем? Я же тебе говорил: «Хату запалил, дверь подпер, ноги сделал». Ты зачем там резню устроил, я тебя спрашиваю? – Дед Иван снова отчитывал меня как маленького несмышленого ребенка. – Поди, хорошо уйти успел, а то как бы селянам объяснял, что ты нелюдей покрошил, а? Эх, за уши бы тебя отодрать, балбеса великовозрастного, а толку-то?

- Дед, ну не буянь, там всего три мавки было. Хату бы поджег – все село на пожарище бы сбежалось и…

- А так три трупа красно-девиц нашли, лучше?

- Дед, ну какие девицы?! Они же внутренности жрут и…

- Это ты знаешь, я знаю, а простой люд думаешь разбираться будет?

- Прости. Был неосторожен.

- То-то же, слушай деда!

Начнем попорядку. Дед Иван не родной мой дед, да и не родня вообще. Но, так сложилось, что мои деды умерли, когда я совсем сопляком несмышленым был, и воспитывался бабушками, без родителей. Про своих родителей я не знаю ничего, а бабки мне даже на смертном одре ничего про моих мать с отцом не поведали. А дед Иван… Просто старик, живший в нашем селе, с которым еще будучи малышом я сдружился, который в дальнейшем заменил мне и отца, и деда, и разномастных дядь с братьями. И от деда я узнал, что мир наш далеко не такой, каким кажется, а сказки не совсем сказками являются. Когда мне было девять лет, я сбежал на речку купаться. Один, без присмотра. И там на меня накинулась непонятная тварь, пыталась утопить. Тогда-то и появился дед Иван. Уже позже я узнал, что эти существа называются нимфами, только у этих, в отличии от мифологических огромная пасть с акульими зубами и волчий аппетит.

Вечером дед сидел над тактической картой, что-то мерил циркулем, линейкой и сквозь зубы матерился. Я же сидел на с детства любимой русской печи и ел деревенский мед. Скоро закончится отпуск и придется возвращаться в душный, пыльный город.

- Дед, есть еще чего? Нигде вурдалак не откопался, нетопыри-перевертыши не шалят?

- Тихо ты! Думать мешаешь! Я насупился и продолжил уплетать мед, мурлыча под нос: «Посмотри на кресты, они не твои, твой топор заберет у врагов их рай…»

- Я тебе сейчас, богохульник! – Прикрикнул дед и замахнулся клюшкой в сторону печи, я же, дразня деда вытащил из-под тельняшки амулет «секира Перуна», потряс ей в сторону деда, едва успев увернуться от клюшки, полетевшей в мою сторону.

- Все, хватит дурака валять! – Вдруг резко сказал старик. – Подь сюды!

- Ну чего? – Слезать с печи категорически не хотелось, но спорить с дедом хотелось еще меньше, поэтому пришлось спуститься и подойти к столу.

- Смотри! – Дед ткнул карандашом в несколько квадратов на карте. – Тут, тут и тут пропало семь человек. За две недели, одна деваха из соседнего села и грибники-туристы.

- Ну и чего? Заблудились и все дела.

- Не заблудились, дубина ты стоеросовая. Знаю, не заблудились.

- Дед, не может там быть никого. Последнего волколака ты там задавил в восьмидесятых годах.

- В том-то и дело, малой, что не волколак это, не полуденник, не лешак. Не знаю, кто это. Но! В этом квадрате, - дед снова ткнул карандашом в карту, - стоит заброшенная деревня, бросили ее годах в девяностых, говорят, люди оттуда бежали бросая все подряд, лишь бы уйти. Думаю, нечисто там что-то.

- Понял, начну оттуда. Когда выходить?

- Завтра, на рассвете. А сейчас в баню и спать. В четыре утра разбужу.

Утро выдалось серое, мрачное. Берцы вминали влажную луговую землю. За спиной ощущалась приятная тяжесть тактического рюкзака, кованый тесак висел на левом бедре, в разгрузе два хороших ножа ближнего боя, за голенищами берцев по метательному. Не верьте фильмам. Нечисть дохнет так же просто, как и люди. Просто твари сильнее, быстрее и кровожадней. А вся ерунда про серебро, святую воду и распятия – выдумки, чтобы мистики нагнать. Любая тварь отбрасывает копыта, если ей отсечь голову. Ну, не любая, конечно, но обездвиживается точно любая. Мысли мои были далеко не из разряда приятных. Я вспоминал про бывшую девушку и
бывшего лучшего друга. Но с таким настроем на зачистку идти нельзя, и неприятные воспоминания были оттеснены на задворки сознания. И вот уже река перейдена вброд, пройдены остатки пути и лес встречает прохладой и свежестью. В голове всплывают слова деда: «Я не знаю, с кем ты столкнешься, но чутье подсказывает, что такого мы еще не видели». К словам деда я относился серьезно, чутью старого охотника можно и нужно доверять. Углубившись в лес, я почувствовал, именно почувствовал, враждебность места. В этом лесу есть хозяин, и хозяин этот вовсе не настроен дружелюбно. Продираясь сквозь чащу, я чувствовал неправильность
места. И вот он, бурелом, отмеченный на карте. И тут я почуял запах крови. Его не перепутать ни с чем. Подойдя к источнику, я замер как вкопанный. Свежее тело. Молодая девушка. Не больше семнадцати-девятнадцати лет. Склонившись над телом, я начал оценивать характер повреждений. Ничего подобного ни я, ни дед не видели. Разорвана грудная клетка, абсолютно точно вырвано сердце, печень, легкие, а также выгрызена гортань. Вид изуродованных тел давно не вызывал у меня отвращений или страха. На работе приходилось видеть и не такое, люди порой
бывают более жестокими, чем самые страшные твари. Что больше всего меня смутило и обеспокоило, так это то, что девушка была в ночной рубашке. Точнее в том, что от нее осталось. Это означало только одно: тварь расширила свои охотничьи угодья, и теперь в них включены ближайшие деревни. В следующую секунду я услышал рык за спиной. Резко развернувшись, я увидел тварь, никогда прежде не встречавшуюся: похожая на крысу, но с более развитой мускулатурой, на задних лапах, с длинными передними, пятипалая, каждый палец снабжен когтем, длинным, как кухонный нож, по форме голова схожа с акульей, и редкими, но длинными зубами, и довершал все это кнутоподобный хвост. Остроту этих когтей проверять мне очень не хотелось, но у чудовища на этот счет было свое мнение. Такой скорости я не
видел ни у кого, даже у свежих вурдалаков, переродившихся из насильников. Это существо двигалось с ошеломляющей скоростью. Я успел выхватить тесак из ножен, а в следующее мгновенье уже блокировал удары чудовищных передних лап. Монстр не давал возможности контратаковать. Я начинал выдыхаться от такого бешеного темпа схватки, а хищник, казалось, только входит во вкус. И тут я опробовал остроту когтей этого ночного кошмара. Левый бок обожгло болью, перед глазами все поплыло. А следом за этим случилось то, чего я никак не ожидал. Хвост обвился вокруг моей ноги, и сильным рывком меня бросило на землю. Тварь издала
торжествующий вой. Но даже они совершают ошибки. Крысюк (так я его для себя окрестил) бросился на меня сверху, и напоролся на режущий удар тесаком. Тварь завизжала, отскочила и удивленно склонила уродливую башку к груди, видя свою кровь. Этой небольшой заминки мне хватило, чтобы дотянуться до голенища, выхватить метательный нож и засадить его точно в глаз отродью. Визг, казалось, разнесся на весь лес, а затем крысюк развернулся и рванул в чащу леса.

- Ага, сука, не привыкла боль чувствовать. – Бормотал я, поднимаясь на ноги.

Стоило мне встать, как голова закружилась и я вновь упал, но на этот раз потеряв сознание. Когда я очнулся, первое что заметил – на лес опустились сумерки. Меня лихорадило, в
теле была слабость. Камуфляж сбоку был пропитан кровью. Судя по головокружению и слабости, крови я потерял много. Труп девушки, который я нашел утром, уже начал смердить. «Найти укрытие и привести себя в порядок!» - билась в голове мысль. С горем пополам встав, я побрел
вперед, спотыкаясь, рискуя снова свалиться. Сейчас бы меня разорвал новообращенный, сонный кровопийца, не то что этот ночной кошмар. Мои поиски закончились норой в корнях наполовину поваленного могучего дуба. Забившись туда, я распаковал тактичку и трясущимися руками достал шприц с боевым стимулятором, спасибо другу – военному врачу. Когда инъекция была введена, я
почувствовал себя намного лучше. Слабость и головокружение ушли, но меня все еще лихорадило. Я понимал, что нахожусь в плачевном состоянии, но мой объект тоже потрепан, и я выбрал единственное верное решение: продолжить преследование. Я знал, что оно в заброшенной деревне. Стимулятор начал полностью действовать, и я, выбравшись из норы, перешел на бег. До деревеньки я добрался быстро. Стоило мне войти в нее, как в нос ударил запах гниющей плоти
настолько сильный, что мне с трудом удалось подавить рвотный спазм. Что меня удивило и обеспокоило, тварь была разумной и обладала извращенным эстетическим чувством. На полуразрушенных домах, завалившихся заборах, деревьях были развешаны и разложены фрагменты разлагающихся тел, и их было намного больше, чем от семи человек. Сомнений не оставалось, это и есть логово крысюка. Но где же сам хозяин?.. Я начал медленное продвижение, заглядывая в каждый дом. Почти везде были тела или их фрагменты, расположенные в каком-то диком, неведомом человеку порядке. Зайдя в следующий дом, я ужаснулся. Многое видев, я не думал
что меня можно шокировать. Но крысюку это удалось. В доме были дети. Мертвые. Висящие, лежащие, разорванные на части, но не обглоданные. Во мне начал закипать праведный гнев. Чудовище убивает не только ради еды, а для своего удовольствия. И это делает его похожим на некоторых людей. И тут я услышал хрип. Маленькое тельце зашевелилось. Девочка, совсем маленькая, с оторванными конечностями была еще жива. Я подошел к ней, склонился и… Заплакал. От бессилия. Я уже ничем не могу помочь этому беззащитному ребенку. Культи уже загнили, видимо, уже было заражение крови. Даже если я сейчас схвачу ее, вгоню себе еще дозу стимулятора, заставив сердце работать как реактор и понесусь с ней через лес к людям, ее все равно не спасти. Утирая слезы, я достал из рюкзака шприц с мощнейшей наркотой, распаковал и ввел его уже почти мертвому ребенку. Так она перестанет мучаться. Это меньшее, что я смогу для нее сделать. И тут меня ждал еще один шок. Из-под пола я услышал крик о помощи. Я рванулся, нашел крышку погреба, распахнул ее. Я боялся увидеть там еще одного изуродованного человека, которого уже не спасти. Отбросив крышку, я прыгнул вниз. В погребе была заплаканная, грязная и ужасно истощенная девушка. Схватив ее на руки, я вылез наружу.

- Кто ты, как сюда попала? Отвечай быстрее, у нас мало времени!

- А-а-алена. Меня зовут Алена. Это… Существо схватило меня и утащило, когда я гуляла с сестренкой в лесу. – Тут она разрыдалась. – Мы сидели тут, а потом оно забрало мою Анечку… - Снова рыдания.

- Почему оно не убило тебя?

- Я… Я не знаю. Оно спускалось ко мне, стояло рядом, нюхало, проводило своим мерзким языком по щеке.

- Понятно, оно решило оставить тебя для продолжения рода.

- Что?! Как?!

- Милая, они не почкованием размножаются.

- Я не хочу! Я боюсь! Помогите мне! Вы же пришли помочь?!

Начиналась истерика, я отвесил девушке легкую пощечину, при этом морщась, будто съел целый лимон. Мне было неприятно бить девушку.

- Успокойся. Я пришел за ним. Ну и за тобой тоже. Где оно?

Ответом мне послужил вой снаружи.

- Жди здесь. – Бросил я девушке, сам же, вогнав дозу боевого стимулятора, вышел на улицу.

Тварь стояла прямо напротив дома и тяжело дышала. Одного глаза не было, морда и грудь залиты кровью, пропала былая грация и скорость. Я вспомнил мертвых детей, внутренности, развешанные по деревне, эту несчастную девушку, представил боль родных, и ярость поглотила мое сознание,
уже замутненное препаратами.

- Ну, иди ко мне, скотина! Я вкусный! Как только крысюк услышал мой голос, он рванулся в атаку. Этого я и ждал. Метательный нож лежал в левой руке и ждал этого момента. Острая
полоска стали вошла точно между ребер чудовищу. Крысюк завизжал, оглушив меня, но не остановился. Когти прошли в смертельной близости от моей головы. Я сделал шаг в сторону, заранее защищая голову тесаком, и не напрасно. Когти стукнулись о прекрасное кованое оружие.

- Теперь ты не такой быстрый? Ну, давай!

Монстр снова бросился на меня и мы начали танец смерти, в конце которого должен был остаться только один. Шаг, поворот, удар, защита, контратака. Бой с тварями страшен тем, что ни одна из них не использует какую-либо технику фехтования и это сводит на нет все твое умение. Моя ошибка. Разорвано бедро. Препараты глушат боль. Зверь ошибся, пытаясь поймать меня хвостом, как и в первый раз, и вот отрубленный хвост бьется на земле в конвульсиях. Открылось ранение на боку, повлекло за собой кровотечение. Почуяв кровь, крысюк озверел. Я
чувствую, что слабею, каждый блок и каждая атака даются все тяжелее. Следующий удар этого ночного кошмара пробивает мой блок и удар лапы бросает меня на землю. Монстр издает торжествующий вой. Бой проигран. Но тут в голове всплывают слова деда: «Пока ты жив, ты должен сражаться». Крысюк кидается сверху, но тесак уже летит снизу вверх и отсекает запястье, а в следующее мгновенье отродье лишается своей уродливой головы. Я пошатываясь возвращаюсь в дом, достаю из тактички маленькую емкость с бензином, обливаю тушу монстра, бросаю спичку и вижу, как огонь пожирает останки. Дело сделано, сознание покидает и я проваливаюсь в блаженное «ничто». Очнулся уже дома у деда. У моей кровати сидит эта девушка,
Алена и дед. Дед матерится, поит какими-то отварами и мажет бурдой, пахнущей травами. Алена не отходит ни на шаг, помогает ходить, и просто составляет компанию. Я не знаю, как эта хрупкая девушка вытащила меня из леса, я не могу представить да и не хочу, как она тащила мою стокилограммовую тушу эти километры, но дед как-то странно и недоверчиво на нее смотрит…