Мася была любимицей всего двора. Одинокие пожилые женщины соревновались за право покормить её. Она легко давалась в руки, поэтому детишки любили играть с ней.
Даже с собаками Рексом и Витькой она жила в мире и согласии. Мудрые желтоватые глаза красавицы-кошки смотрели на мир гордо и неприступно.
Подобно королеве, она величественно восседала на ветхой скамейке под раскидистой берёзой, как на престоле. Её трёхцветная шерсть сияла и переливалась в лучах весеннего солнца, а летом она дремала в тени, и никто не смел ей мешать.
Пожалуй, даже священные кошки Древнего Египта могли бы позавидовать почёту, который оказывался Марсельезе (в миру - Марсеньке, Маське, Машке, Мане, Марье и даже Масяне).

Марсельезой, собственно, её нарекла старушка-француженка, перебравшаяся в Москву во время Второй мировой. Говорят, она была довольно загадочная женщина. О её прошлом до переезда в СССР не было известно ровно ничего, но ходили слухи, будто из-за неё один молодой человек свёл счёты с жизнью, поэтому, мол, она и была одинока всю жизнь (хотя в своё время красоты была невероятной). Но мы ведь не верим слухам, правда?

Итак, кошку Масю обожал и боготворил весь двор.

* * *

В один прекрасный (хотя, скорее, ужасный) день произошла трагедия: Марсельеза исчезла. Её почитатели были крайне удручены и обеспокоены.

Они рыскали по всем окрестным дворам, обошли весь спальный район, переспросили всех знакомых, живших в радиусе ста километров, расклеили объявления... Тщетно. Трёхцветная желтоглазая аристократка пропала бесследно, а через месяц после этого события пропала ещё и надежда её найти.

- Знаете, ни одна кошка больше не заменит нам её. Забота о ней сближала всех нас, она была не просто любимым животным, а всеобщей надеждой и отрадой. Мне, как и многим жителям этого двора, будет не хватать её! - закончила свою речь Анна Николаевна, уже немолодая, уставшая, потрёпанная жизнью женщина, которая проявила особый энтузиазм в поисках Маси. Публика, собравшаяся вокруг неё, зааплодировала. Женщины достали носовые платки. Витька и Рекс жалобно заскулили. Попричитав и поохав, все разошлись, и двор опустел.

На следующий день ветхая скамейка под берёзой рухнула, не выдержав сильного порыва ветра. От пьедестала, на котором красовалась когда-то Марсельеза, осталась груда досок.

* * *

Котов с помойки неподалёку от этого двора, напротив, никто не любил. То были наглые, грязные, хамоватые твари, из тех, что весной невыносимо противно пищат под окнами. Их вожаком был матёрый кот чёрно-сизого цвета с необычно красным носом и огромным бурым пятном на морде. За ним всюду таскались тощий рыжий оборванец с облезлым хвостом и чёрно-белый разбойник, одно ухо которого неестественно торчало. Иногда их называли "трёмя богатырями", иногда - "Бывалый, Трус и Балбес", "Шайка", "Хвостатая банда" и прочее. В общем, тёмные и неприятные были личности.

Но вот что было странно: два раза в год, в мае и в ноябре, вдруг почти все коты, включая вожака, исчезали с помойки на несколько недель. То ли они искали себе другое место для постоянного проживания, то ли просто приходили туда ночью - никто не знал. Хотя никто и не придавал этому особого значения.

* * *

Когда пропала Марсельеза, на помойку стал наведываться Пашка - сын той самой несчастной Анны Николаевны. Мальчик (тогда ему было одиннадцать) с детства любил кошку. Она была чуть ли не единственным его другом. С хилым, болезненным, замкнутым Пашкой, сыном матери-одиночки, не хотели общаться сверстники, как это часто бывает. А Мася иногда сворачивалась калачиком на его коленях, выслушивала его рассказы и размышления, тихонько мурлыкала и понимающе кивала головой. Мать Паши слишком уставала на двух работах, и он это прекрасно понимал, поэтому наибольшую поддержку ему оказывала именно Марсельеза. А когда она исчезла, он не терял надежды найти её здесь, среди груд мусора и враждебно-вороватых взглядов жителей этих "трущоб".

Он сидел на бордюре прямо перед мусорными баками. Вонь оттуда заглушала даже запах черёмухи, только что распустившейся неподалёку. В городе царила весна - время радости и любви, но бедняге было не до этого. Мальчик внимательно всматривался в груды беспорядочно разбросанного хлама, надеясь отыскать пару до боли знакомых желтоватых глаз.

* * *

- Эй, мальчик! - окликнул его хриплый мужской голос. - Ты чего здесь делаешь один?
Паша обернулся. Сзади стоял немолодой человек в старомодном потрёпанном пальто сизоватого цвета. Его хамоватый взгляд был устремлён не то на Пашку, не то на мусорник. Но ещё более омерзительным его лицо делало огромное родимое пятно. Словно неосторожный художник расплескал на него бурую краску.

- Я... Э... Дяденька, а вы, случайно, не видели...

Пашка не договорил. Вдруг из-за угла выбежала красивая молодая девушка в цветастом платье.

- Николай Егорыч, наконец-то! А я Вас ищу. Пойдёмте скорее, друзья ведь ждут, уже чай остывает.

Мальчик пристально взглянул ей в лицо. Он вряд ли видел её раньше, но что-то очень знакомым показалось ему в её зелёно-жёлтых глазах. Он не успел понять, что это было, потому что незнакомка схватила под руку того неприятного человека и увлекла за собой, за угол. С ними, насвистывая, пошёл и какой-то рыжий тощий паренёк, внезапно появившийся из-за мусорного бака, и его товарищ в белой пайте, правое ухо которого неестественно торчало.

Девушка в цветастом платье обернулась и ещё раз посмотрела на Пашку. Её глаза вдруг заблестели, будто от слёз, на ярком майском солнце, но это была лишь доля секунды. Странная компания скрылась из виду.

* * *

Павел Сергеевич Климков, преуспевающий менеджер в не менее преуспевающей компании, с довольной улыбкой поправлял перед зеркалом галстук. Сегодня был важный для него день. В их офис переводили нового сотрудника - девушку с довольно неплохими рекомендациями. Быть может, он познакомится с ней поближе? Как никак, ему уже за тридцать, а он до сих пор не женат... "Да, пожалуй, нужно пригласить её на чай в какое-нибудь кафе..." - подумал он, поднимаясь на верхний этаж одного из небоскрёбов "Москва - Сити".

Павел Сергеевич добился всего сам. Он был из тех трудоголиков, которым не требуется отдых, досуг, личная жизнь и вообще что-либо, кроме работы и карьеры. Начальство, как правило, таких поощряет, а сотрудники - ненавидят и завидуют. К этому Павел Сергеевич привык с детства - никто, кроме измученной жизнью матери, не любил его и не хвалил. Никто... Кажется...

- Здравствуйте! - улыбнулась ему симпатичная девушка в цветастой блузке - та самая новая сотрудница.

- Здравствуйте... - почему-то растерялся молодой человек.

- Меня Мария зовут.

- Мария... Очень приятно. Я Павел Сергеевич, главный менеджер. Мария, простите, а мы с вами нигде не могли встречаться?

- Да нет... Но я очень рада знакомству... - пробормотала девушка, вдруг опустив зелено-жёлтые глаза.

- Замечательно. Почему бы не отметить это чашечкой чая, где-нибудь, скажем, в "Шоколаднице?" - уже увереннее спросил Павел.

- С удовольствием!

* * *

- Счёт, пожалуйста, - попросил Павел Сергеевич. Разговор как-то не клеился. Девушка казалась гордой и неприступной. Она величественно восседала в мягком кресле, как на настоящем троне, но при этом внимательно всматривалась в лицо молодого человека. Что-то в нём казалось ей знакомым, но она вряд ли могла знать его до этого... Она старалась быть вежливой и одобрительно кивала головой, когда он говорил, но тем не менее не могла сосредоточиться.

- Вас подвезти?

- Я бы не отказалась, а то холодает уже на улице... - сказала Мария, кутаясь в тёплую шаль. Действительно, ведь был уже ноябрь. Вчера прошёл сильный дождь, а сегодня тучи целый день висели над городом.

Чёрный "Шевроле" въехал во двор спального района. Детская площадка. Мусорные баки. Высокая раскидистая берёза. Этот двор был похожим на многие другие, а особенно на тот, где вырос Павел Сергеевич. Он окинул приветливым взором девятиэтажку, подошёл к лавке и, смахнув несколько опавших листьев, обратился к своей спутнице:

- Присядем?
Та одобрительно кивнула.

- Знаете, а ведь всё моё детство прошло в одном из таких тихих двориков. У нас была такая же берёза, такая же скамейка под ней. И очень любила эту скамейку одна кошка. Звали мы её...

Вдруг девушка резко обернулась на Павла. В её взгяде смешались отчаяние, удивление и ужас. Она заплакала, уронив голову на его плечо.

- Мария... Маша, Маша, ну что Вы...- начал успокаивать её молодой человек. - Почему Вы плачете? Ведь я... Я люблю Вас, Маша... Правда, я ведь влюбился первый раз в жизни и почти с первого взгляда...

- Не надо, Павел, - всхлипывая, воскликнула она. - Вы... Не говорите так... Вы... Отвернитесь, пожалуйста, мне что-то не очень хорошо...

* * *

Когда Паша повернулся, девушки уже не было. Вместо неё что-то мягкое, тёплое и пушистое лежало у него на коленях, свернувшись калачиком.

Трёхцветная шерсть кошки переливалась на солнце, которое впервые за весь день выглянуло из-за туч, а её жёлтые глаза жалобно смотрели прямо на него. Она мурлыкала и одобрительно покачивала головой, словно выслушивала.

- Маша... Масенька... Марсельеза... - пробормотал Павел и, обхватив голову руками, заплакал, как ребёнок...