Было это в стародавние времена, когда я наивно отправилась работать в государственную систему здравоохранения, ибо даже бесконечные практики не переубедили меня, недалекую, что соваться туда, сосбна, нечего. Описывать весь ахтунг работы смысла нет, но скажу только, что уже в первые годы работы половая дифференциация между коллегами пропадает напрочь, а по сему и любая работа делается на равных.

Так выдали нам партийное задание — отвезти бабушку-божьего одуванчика из отделения домой. Рак. Решили, что пусть умрет дома. Вытаскиванием носилки, прём бедолагу на 5-й этаж. Размер носилок и ширина лестничных клеток явно не совпадают, приходится поднимать носилки на вытянутых вверх (!) руках, чтобы развернуться к следующему лестничному пролету.

Это я так подробно описываю, чтобы вы оценили наш внешний вид в процессе работы, это важно. Злые и красные морды, со вздутыми жилами на лбу, растрепанные халаты, нагрудный карман вырван с мясом ручкой от носилок и болтается, как помазок, воПщем, зрелище мы представляли еще то.

Бабулька пытается привстать, да куда уж там ей, только вертится, мешает. Мы, чуть ли не с матюгами (да, стыдно сейчас) кричим на нее, мол, лежи уже, болезная, не мешай. А она смотрит на нас, да как давай улыбаться от уха до уха, радостна-а-а-ая.

— Ангелочки, ангелочки! — всё повторяет и улыбается.

Мы на себя посмотрели, заржали нервным смехом, да дальше потащили. Еще шутить пытались, мол, взлетай уже, Федор Семеныч, нафига мы тут корчимся.

А этаже на третьем бабка пластинку сменила:

— Ныне отпущаеши раба Твоего, Владыко, по глаголу Твоему с миром ...

Вот тут я уже напряглась.

Ладно, несем дальше, материмся уже в полный голос, бьемся ручками носилок о соседние двери, возмущенных соседей посылаем в райские кущи. И тут бабка дала стране угля! Громко, на весь подъезд, дребезжащим старческим голосом затянула:

— Со свяяяятыми упоооокоооой, Христееее, душууууу ...

Твою ж дивизию, певица, блин!

— Семеныч, кажись она себя отпевает!

— Я тебя сейчас сам отпанихидю, тащи уже!

А Семеныч может. А я еще в расцвете лет. Тащу.

Допёрли, дражайшие родственники открывают дверь, губки недовольно поджимают. В прихожей шкафина стоит, как монолит в Сталкере, с носилками точно не вопремся. Берем болезную на руки, слава богу, к тому времени замолчала уже и ворочаться перестала. Поднимаем, а на простыне пятнище мокрое, обмочилась. Кто не в курсе, перед смертью такой конфуз случается. Не успели мы озвучить свои опасения, как всхрипнула гортанно наша бабка, да и почила.

В тот момент было просто досадно. Покойника нести проще, не надо деликатничать, а мы столько сил угробили ... И только потом мы поняли, что уж точно не наши похмельные рожи приняла покойная за ангельские лики.