"На пороге Санта Клаус -
Вечный символ Рождества!
Пусть навеки сгинет хаос:
Люди просят волшебства!"
(КиШ)
Сквозь пургу и бурю я брел в, казавшейся бескрайней, ледяной пустыне. Медленно шел, проваливаясь по пояс в сугробы. Падал, затем поднимался, чтобы снова упасть. Ветер залеплял мне глаза, бросая в лицо пригоршни мокрой, липкой, как каша, пороши.
Снежная пелена казалась сплошной. Ни единого деревца не проглядывало сквозь нее. Ни одна птица не мелькнула в набрякших ненастьем небесах. Казалось, весь мир состоит только из одной лишь крутящейся вьюги. Жуткий холод пронизывал меня до костей, несмотря на то, что я был одет в теплую куртку, а лицо, по самые глаза, замотано шарфом. Я видел, как вырывается белым паром при каждом шаге дыхание изо рта. Как леденеют волосы, превращаясь в сосульки.
И даже мысли мои, казалось, замерзли. Я не помнил ни того, как оказался тут, ни, куда иду. Будто я всегда был здесь, в этой снежной пустыне, скитаясь по ее бескрайним просторам.
Но, вдруг из белой пелены стали проступать очертания избушки. Сложенная из настоящих бревен, она словно перенеслась сюда из детских сказок. Вот замерцали изнутри красным светом ее, разукрашенные наличниками, окошки. Вот стало видно поднимающийся из трубы дымок.
Из последних сил я добрел до крыльца, взобрался по нему и замерзшей рукой постучал в дверь. Тотчас внутри раздались шаги. Затем, скрипнув, отворилась дверь. Изнутри дохнуло жаром. На пороге стоял сам хозяин – в красном колпаке, красных штанах, красном тулупе с белой оторочкой, подпоясанным широким солдатским ремнем. Рука его сжимала старинный подвесной фонарь, за стеклом которого трепетал огонек самой настоящей свечи. На пухленьких щечках старика играли кругляши румянца, подбородок утопал в короткой белоснежной бороде.
- Охо-хо, а кто это к нам пожаловал? – улыбаясь, воскликнул он, обнажая крупные белые зубы.
- Путник. – просипел я. И добавил: - Я заблудился и замерз.
- Что же мы тогда стоим? – спохватился старик, - Проходи, проходи, скорее! Я всегда рад гостям!
Воспользовавшись любезно предложенным приглашением, я переступил порог. И неминуемо упал бы, если бы дедушка не поддержал меня и не помог добраться до кресла…
…В избушке было натоплено. Полыхали поленья в камине, весело потрескивая струящейся смолой. Посередине комнаты стоял массивный круглый стол со скатертью, с вышитыми на ней снеговиками и снежинками. На столе стоял раскрытый ноутбук. Когда я проходил мимо, то увидел, что он включен и на экране виднеется главная страница сайта ссыкотно.ком.
«Какой у нас, оказывается, современный Санта Клаус! Владеет последним словом техники!» - подумалось мне. Сомнений в том, что передо мной именно он, у меня не возникало. Внешность старика, обстоятельства появления его избушки, а, главное, внутреннее чутье подсказывали мне, что я имею дело не с обычным человеком, неизвестно для чего напялившим на себя костюм Санты. Хотя, я бы не сказал, что в детстве особенно сильно верил в его существование. Да и сейчас, встреча с этим сверхъестественным существом воспринималась мной как данность, в большей степени, видимо, лишь из-за того, что меня гораздо больше заботило собственное состояние, нежели происходящее вокруг.
Я сидел в кресле, любезно предоставленном мне хозяином. Куртку снял, шарф тоже, а плечи укрывал плед, выданным им же. С обледеневших волос срывались капли растаявшего снега и падали на деревянные половицы, оставляя темные кляксы. Несмотря на жар, исходящий от камина, мне по-прежнему было холодно. Казалось, что за то время, пока я скитался, мороз успел проникнуть в самое сердце, превратив его в ледышку. Старик пододвинул кресло и участливо спросил:
- Ну как, теперь тебе теплее?
Я кивнул, чтобы не обижать стараний дедушки, хотя все равно не мог попасть зубом на зуб.
- Многие, приходя ко мне в гости, чувствуют это тепло! – то ли похвалился, то ли усмехнулся он.
Мне стало неловко. О чем я мог поговорить с Ним? Что спросить? Какие подарки вручали мне родители на Новый год от его имени? Или это был он? Тогда почему однажды вместо загаданного велосипеда я получил конструктор «Лего»?
- Кстати, а почему ты живешь один? – наконец отыскал я подходящий вопрос.
- А с кем я должен быть? – вполне искренне удивился Санта.
- Ну, ты же… Тебя всегда представляют… - замялся я, не зная, как правильнее сформулировать мысль.
- Выпей лучше чаю! – вместо ответа предложил мне Санта. Я скосил глаза и увидел кружку, стоящую на краешке стола. Совершенно обычную, белую, безо всяких изысков. Причем, как мне показалось, еще секунду назад ее там не было. Вот и очередное доказательство сверхчеловечности старика!..
Я взял кружку и сделал долгий глоток. Теплая, отдающая какими-то травами, жидкость полилась мне в горло, растекаясь блаженным теплом по всему организму… Убаюканный этим питьем, а также мерным треском поленьев в камине, я почувствовал, как мои веки смыкаются сами собой. Все звуки окружающего мира стали растворяться, становясь далекими...
- А что это за дверь? – полусонно пробормотал я.
- Что? – спросил Санта, отшатываясь от меня. Оказывается, он подошел совсем близко, зачем-то склонившись почти к самому моему лицу. А я и не почувствовал этого.
- Дверца, - повторил я. И указал, - Вон в той стене!
Действительно, в бревенчатом срубе избушки виднелся невысокий проем, закрытый металлической створкой. Еще когда я впервые зашел сюда, то обратил на него внимание. А теперь вспомнил, сам не знаю, почему…
- Пойдем, сам посмотришь! – сердито буркнул старик и пошел, делая знаки следовать за ним. Я чувствовал, что Санта чем-то разозлен, хотя не понимал, какие мои действия могли стать причиной этого.
Подниматься и тащиться вслед за дедушкой совершенно не хотелось, но отказываться тоже было неудобно. Ведь, по сути, я сам задал ему вопрос про эту дверь. И теперь, хочешь-не хочешь, должен был получить ответ.
- Гляди! – приглашающее сказал Санта, поворачивая ключ и открывая дверцу на хорошо смазанных петлях. Я подошел, заглянул туда полусонным взглядом. И замер.
За дверью был зал, наподобие кинотеатровского. Однако никакие фильмы там не показывали. Санта сделал неуловимое движение пальцами и тотчас под потолком вспыхнули нитями желтые, зеленые, голубые огоньки. Они сами по себе плавали в воздухе и почему-то казались мне смутно знакомыми.
А внизу же, под ними… Внизу зал наполняли фигуры. Женщины, мужчины, дети и старики. Холодные и окоченевшие, белые, как мрамор, они застыли вечными изваяниями немой скорби. И, хотя когда-то все они точно были живыми, сейчас жизнь словно ушла из них куда-то, оставив одни пустые оболочки.
Зал был бескрайним. Не иначе, как с помощью волшебства, он тянулся, сколько хватало глаз. И всюду стояли эти фигуры. Дальний конец терялся в сумрачной дымке, но, судя по очертаниям, можно было догадаться, что и там меня ожидала схожая картина.
- Санта… Это же… Что же это? – попятился я, переводя непонимающий взгляд со старика в зал и обратно. Всю сонливость как рукой сняло.
- Я не говорил, что меня зовут Санта. – улыбнувшись, покачал старик головой.
- Но… Но… - я еще раз поглядел на замерзших людей: полярников, зимних рыбаков, пьяниц и просто людей, которым не повезло оказаться на улице в морозную ночь. Затем на старика. Снова на людей и опять на старика. И вдруг страшная догадка пронзила мое сознание.
Никакой это не Санта Клаус! А просто какая-то тварь в его обличьи. Что заманивает к себе, на огонек в окне, души заблудившихся в метели путников и всасывает их в себя. А то тепло, которое я почувствовал (и, которое, по словам старика, чувствовали все его гости), было тем призрачным теплом, что испытывают все замерзающие перед своей кончиной. Перед тем, как он выпьет их души, оставив одну лишь окоченевшую оболочку в качестве трофея для своего музея.
А огоньки – разноцветные огоньки под потолком – разве не такие же заманивают заплутавших на болотах в гибельную трясину? Вот почему они сразу показались мне такими знакомыми! И, конечно же, красный костюм. Как и сама избушка – это всего лишь внешний антураж. Декорации, чтобы жертвы, заглянувшие в гости к старику, расслабились. И тогда он накинется на них и вцепится своими белыми крепкими зубами!
…И тут старик пошел на меня. Видимо, он понял, что скрывать истинный облик больше не имеет смысла. Руки его удлинились, а вместо ногтей выросли настоящие когти. За зубами открылся ряд еще одних, острых, словно иглы. Весь облик его сейчас темнел и расплывался. Из-под фалд красного кафтана полезли наружу тонкие паучьи лапы. Кожа с лица сползала, обнажая серую ворсистую кожу, покрытую короткими жесткими волосками.
Я отскочил в угол.
- Ничего, - прогудело чудовище, - От меня не уйдешь!
Со всех своих ног оно кинулось ко мне, раскрывая на бегу раззявленную пасть. Но я избежал встречи с ним, отскочив в другой угол. Так продолжалось несколько раз. Как на безумной корриде, чудовище бросалось, а я с трудом уворачивался от его атак.
Внезапно, мир вокруг нас дрогнул. Избушка пошатнулась, с потолка посыпалась пыль. Старик взвыл и вновь бросился вперед. Но зацепился за массивный стол полой красного кафтана, запутался в нем и упал. На него приземлилось все, что ранее стояло на столе. И, прежде остальных, белая кружка с остатками дурман-чая…
- Ну-ка, - прорвался чей-то голос в этот потусторонний мир, - Давайте еще разок!
- Забилось, забилось! – возликовал в ответ другой.
Весь мир поблек, залитый ярким белым светом…
…Очнулся я уже в больнице. Как выяснилось позже, в канун Нового года я ехал из командировки на автомобиле к своей семье, живущей в другом городе. Очень торопился, стараясь успеть до боя курантов оказаться дома. Однако, на середине трассы, моя машина внезапно заглохла, сотовый сел и я пошел пешком, надеясь добраться до населенного пункта. Но заблудился в метели, сбился с пути и едва не замерз. Меня случайно заметила проезжающая мимо пожилая супружеская пара. Они подобрали меня и растирали до приезда «скорой». Голоса, которые я слышал, были голосами врачей, запускающих мое замерзающее сердце. А свет, который прорвался сквозь веки в последний момент, являлся светом ламп, установленных на потолке «скорой».
Я отморозил себе левое ухо и заработал бронхит. Однако, по сравнению с той участью, что ждала бы меня, задержись я подольше в тех снегах, такой итог можно с уверенностью считать почти счастьем.
Не знаю, было ли правдой то, что я увидел во время своего «сна». Или просто кошмаром, порожденным моим, угасающим от холода, сознанием. Однако, до сих пор, при виде красного кафтана или перемигивающихся огоньков новогодних гирлянд, меня начинает колотить крупная дрожь…

…А, тем временем, в мире Хозяина потерянных душ снова мела метель. Опять завывал, остервенело, ветер, бросая в лицо пригорошни мокрых снежных хлопьев. И также мерцали окошки старой избушки, привлекая к себе всех заблудившихся во мгле путников. А из трубы поднимался дым от жарко пылающих в камине поленьев.
Вот в дверь постучали. Старик взял со стола фонарь, улыбнулся своими крепкими белыми зубами. И пошел открывать новым гостям…