Я живу в Москве. Сейчас мне уже за тридцать, но эту историю я запомнил на всю жизнь. По
молодости, в 16 лет, мы с друзьями — Саша, Гриня и я — остались ночью в
метро. Кольцевая линия. Было это в конце лихих 90-х, милиция и прочие
службы тогда не очень хорошо следили за всем. Взяли с собой фонарики, по
несколько бутербродов, воды, картишки игральные, газеты для разжигания
огня, спички и перочинные ножи. Вечером вошли в тоннель, когда народу
было мало, и нас никто не заметил. Прыгнули на пути и понеслись в
тоннель, ожидая, что за нами начнется погоня, но погони не было. Если бы
появился поезд, то можно было прижаться к стене, благо мы были еще
маленькие и худые, места бы хватило. Прошли метров, может, сто и ушли в
боковой тоннель — его видно из поезда при подъезде к станции. Когда
ушли уже довольно далеко, стало страшновато. Полная темнота, только
лучи фонариков на стенах, далекий грохот поездов, гул в трубах, которые
идут вдоль стен... Я уже жалел, что согласился прийти сюда. И друзья мои
притихли. Так и шли. Шли довольно долго, ни станции какой, ни
выхода не нашли. Но самое неприятное для меня было, когда я обратил
внимание на одну вещь — рельсы были ржавые, а значит, поезда по ним
давно не ездили. Сказал об этом друзьям — они и сами, оказалось,
заметили. Остановились мы, решили привал сделать, сели. Время
было уже к полуночи. Темнота, из звуков только наше сопение. Фонарик
освещал лишь несколько метров тоннеля, а далее шла непроглядная тьма.
Потрясающее зрелище, я вам скажу. Сидим, думаем, что дальше
делать — идти вперед? Так если не найдем станции или какого-то другого
укрытия, то где ночевать? На рельсах — не вариант, опасно. Решили идти
дальше: если будет место, то заночуем, а если в течение часа не найдем
ничего, то обратно пойдем. Идем, светим и вдруг фонарики
перестали «нащупывать» стены. Луч просто уходил в пустоту. Оказалось,
это платформа, станция. Но станция не освещенная и вообще заброшенная.
Никаких рисунков, витражей. Обычные бетонные колонны, высоченный
потолок. Слой пыли в пару сантиметров. Второй колеи нету — на ее месте
стена без рисунков и каких-либо названий. А вот наш путь, с которого мы
пришли, шел через всю станцию и уходил дальше, с другой стороны тоннель
был перегорожен решеткой, обвитой колючей проволокой. Лишь под под
потолком, на высоте трех метров, была узкая дыра, но в нее мы бы вряд ли
пролезли. Посветили за решетку — сколько хватало мощности фонарика,
были видны рельсы. Мы обрадовались, что всё-таки место нашли для
ночлега. Пошли по станции, видим — у одной колонны стопка ящиков.
Подошли, стряхнули пыль. Обычные ящики армейские, с надписью «СА». Мы
обрадовались, но зря — ящики оказались пустые. Зато старые, трухлявые,
самое то на дрова. Поломали их, отнесли к краю платформы, устроили там
свой костер. Разожгли, достали картишки, еду, поели, настроение
улучшилось — от страха не осталось ни следа, сидим, разговариваем. В
дальнем углу устроили сортир. В два часа ночи, решили лечь
спать. Утром планировали пойти обратно, выйти к тоннелю на Кольцевой,
подождать, пока проедет поезд, быстро добежать до станции (там метров
сто максимум) и выбраться на станцию, а там уже уйти от милиции — дело
техники. Легли. Вокруг была кромешная темнота и чуть светящиеся
угольки в ней. Парни рядом вертелись с боку на бок, пытаясь уснуть. Я же
лежал, глядя на угли и размышляя о том, как бы скорее вернуться домой.
Так и заснул. Пронзительный крик вывел меня из сна. Я даже не
сразу понял, где я нахожусь и что происходит. Крик продолжался, переходя
в вопль и мат. Это был Гриня. Свет фонарика ударил мне в лицо — это
Санек включил свой. Гриня сидел рядом с Саней, держась за ногу: — Ты что, с ума сошёл?! Больно же! Он убрал руку, и мы увидели дыру в его штанах и рану под ней. Саня залепетал: — Это не я, ты чего, я спал! Макс, твои шутки? Я
сквозь стук зубов процедил, что сам спал и ничего не понимаю. Нащупал
свой фонарь, но руки тряслись так, что включить его было большой
проблемой. — Вы меня за дурака дер... И тут Гринин голос внезапно прервал истеричный смех откуда-то сверху. Мы повскакивали с мест. — Что это?! — Бежим!!! Я,
наконец, включил свой фонарь и ошалел. Вокруг нас был какой-то туман.
Загадочный смех тем временем стал уже просто безумным. Санек убежал в
тоннель, Гриня со слезами на глазах смотрел на меня. Я сам пытался
подняться, но ноги подкашивались. Гриня схватил меня за руку, я вскочил
на ноги и потянул его за собой. К смеху примешивались какие-то рыки;
недавно, когда я играл в «Left 4 Dead» и услышал там рев охотника, то
похолодел — этот рев был так похож на рыки на заброшенной станции... Я
тащил Гришку за собой, мы неслись по тоннелю. Гриня был без фонарика —
похоже, оставил его там. Бежал он довольно бодренько, несмотря на рану в
ноге. Вслед нам неслись смех и рыки, которые стали теперь
многоголосыми, но они, слава богу, отдалялись. Не знаю, сколько
времени мы бежали, но вскоре мы наткнулись на Санька — он сидел и плакал
у стены. Я пнул его, чтобы он вышел из ступора. Потом мы все пошли в
сторону Кольцевой ветки. Выбраться незаметно не получилось.
Грине нужна была помощь, и, как только проехал поезд, я выбежал в
тоннель Кольцевой и побежал на станцию за помощью. Прибыла милиция,
помощь Грине оказал станционный врач или кто-то вроде того. Нам, конечно, попало, но не особо сильно — какой-то старичок, который, похоже, был главным там, сказал:
- Что живыми выбрались, это уже хорошо... Обычно только разбросанные кости по путям находят... Поделиться:
|